— Я о чем это… В детстве я обижалась на нее и на деда, мне казалось, они могли бы постараться лучше и не допустить, чтобы сумасшествие нашего «неотца» оставило нас сиротами. Она могла бы бросить его и не только отправить нас к деду, но и самой вернуться под его защиту, так было бы правильнее и логичней.
— Логично ли обижаться на того, кто уже умер?
— Не знаю, я была ребенком и считала, что со мной поступили несправедливо, не дав хотя бы раз увидеть мать.
— А сейчас?
Каин открыл барную карту, всерьез задумав взять себе виски. В отличие от сестры, он не любил говорить ни о чувствах, ни о прежних временах, молча неся свой крест обид и недомолвок с окружающими. Аван нервно сжала салфетку, наблюдая за прохожими в окно, вывеска окрасила ее лицо в драматичный красный цвет.
— А сейчас мне стоит выпить столько, чтобы не было стыдно танцевать в соседнем зале в своих брюках. Я надеюсь, они выдержат эту пытку.
— Я говорил, что платье тебе подошло бы больше.
— Нет, ты говорил, что у меня замечательные ноги.
— Одно другого не исключает.
Аван вновь улыбнулась, и Каин воспринял это как свою маленькую победу. Ему тяжело было смотреть на сестру, пока она грустит, это напоминало ему о тех днях, когда они оба были маленькими и беспомощными перед сложным миром взрослых. Тогда, много лет назад, грусть и скорбь были неотъемлемым багажом детей, полученным в наследство от деда и тщательно лелеянным им, словно это была фамильная драгоценность.
Они помолчали еще немного и сменили напитки на виски для обоих. В соседнем зале послышались первые звуки настройки местного оборудования. Случайные ноты и нескладные мотивчики пошли вразрез с музыкой в колонках, и бармен поторопился выключить ее.
— Чем ты думаешь заняться теперь?
Каин знал, что вопрос не самый удачный, но чувствовал потребность помочь сестре в чем-то материальном, с идеей, работой или чем угодно другим. Это казалось ему самым большим и правильным проявлением поддержки и любви, которое он мог себе представить, и оттого уже мысленно прикидывал, как может порадовать Аван.
— Буду продолжать работать, как и всегда. Дети пусть и выросли, но финансово я им всё-таки помогаю. Дочери нужен новый протез для руки, старшему сыну пару хороших психиатров, а младшему… младшему, пожалуй, тоже нужно разобраться в себе. То, что произошло, я изменить не могу, но могу хотя бы сгладить последствия.
— А собственной жизнью заняться не планируешь?
— Я пока не знаю, как это делается, впрочем, у меня теперь есть время разобраться.
— Может, нам еще куда-нибудь съездить? На море или, например, в горы?
— Я бы к бабушке в деревню съездила, там и море, и лес рядом.
— Но там сейчас дед с новой внучкой или новой дочерью.
— Да, там сейчас он. Как думаешь, мы когда-нибудь сможем так же измениться и отпустить прошлое?
— Ему для этого потребовалось немало времени.
— И кома.
— Не вижу ничего сложного, у нас есть все шансы.
В паб подтянулось еще несколько человек, от входа они прямиком направились в соседний зал, где уже полноценно заиграли музыканты. Залпом допив виски, Каин встал и протянул сестре руку.
— Можно пригласить вас на танец?
— Раз вы так настаиваете.
Аван отставила свой стакан и, взяв брата за руку, прошла с ним к сцене, тут же утонув в музыкальном ритме и отлично вписавшись в компанию, собравшуюся на небольшом танцполе. Давние уроки, полученные еще в родном доме деда, помогли двигаться в такт некому подобию джаза, пока еще достаточно свободное пространство давало возможность танцевать вместе. Со стороны незнакомцам казалось, что перед ними прекрасная пара, хоть страсти между ними и не чувствовалось. Вместо нее было полное взаимопонимание, они идеально дополняли друг друга и будто были вместе уже не первый год, или, может, даже десятилетие.
Веселье текло рекой, как и алкоголь, что занимал всё время коротких передышек между песнями. Аван собрала волосы в хвост, чтобы не мешались, забрав у бармена простую канцелярскую резинку. Каин закатал рукава, обнажив сильные, украшенные привлекательным узором вен руки. Они оба расстегнули первые пуговицы своих рубашек, неосознанно все больше привлекая внимание посетителей паба, но словно не замечали никого вокруг, кроме друг друга, стараясь даже взгляда не отводить от родных, раскрасневшихся и довольных лиц.
— У меня есть идея.
Каин сказал это уже в разгар вечера, когда людей на танцполе стало столько, что даже просто протиснуться туда казалось большой удачей.