— Что на этот раз?
— Увидишь.
Он оставил сестру у столика, а сам, сунувшись к барной стойке, о чем-то заговорщицки попросил бармена, незаметно подсунув купюру в его карман. Вернулся Каин с двумя бутылками темного пива в одной руке и ключами во второй.
— Идем, пока солнце окончательно не село.
Аван, не веря своим ушам, забрала их пиджаки и последовала за братом в подсобное помещение паба, а оттуда, по лестнице, на самый верх здания к старой металлической лестнице на чердак. С заржавевшим замком люка пришлось повозиться, проход оказался по большей части заброшен, но даже так у них получилось выбраться на саму крышу, прямо под свет закатных лучей, нагревших шершавую черепицу. Бросив пиджаки в качестве подстилки, они с удобством сели на конёк, ловко открыв ключами бутылки. Солнце, прощаясь, лишь немного слепило глаза и окрашивало улицу в приятный рыжий цвет.
— Такое придумать мог только ты.
— Конечно, я же тебя люблю.
Это прозвучало как «я же тебя знаю», и означало примерно то же самое, но больше, важнее.
— И я тебя люблю, братец.
Они вновь чокнулись бутылками, молчаливо выпив за столь удачную идею, и Аван позволила себе выдохнуть, положив голову на плечо брата. День подходил к концу, время утекало сквозь пальцы, словно песок, но их маленький отпуск вселял надежду на продолжение импровизированного праздника. Каин обнял сестру за плечи и поцеловал в макушку, мимолетно почувствовав такой родной запах ее волос. Показалось, будто он так и не изменился за все эти годы.
— И всё же, что ты сейчас думаешь о матери?
Мужчина задал этот вопрос не из праздного любопытства, и если бы мог, то промолчал бы вовсе, просто наслаждаясь моментом, но подспудно чувствовал, что Аван это коробит, и ему придется вскрыть этот нарыв, чтобы он зажил окончательно.
— Я думаю… — она внутренне напряглась и судорожно вздохнула, ощущая, как ноющая боль, запрятанная глубоко в груди, снова выходить на поверхность. — Я думаю, что я могла бы постараться лучше и не допустить того, чтобы мои дети пострадали от рук моего безумного мужа.
Каин выдохнул, вновь отпив из бутылки и отложив ее на крышу. Его рука сжала Аван крепче, давая сестре опору, свободная ладонь осторожно стерла влажные дорожки с ее щек.
— Всё будет хорошо, я обещаю. Теперь всё будет только лучше, я спрячу тебя от любых бед.
Аван развернулась и обняла брата в ответ, кивая в такт его тихому голосу и всей душой веря, что теперь все именно так и будет. Они оба постараются жить дальше и преодолеют любые трудности, благодаря тому, что просто будут рядом, помогая друг другу.
На улице заметно похолодало, ленивое солнце утянуло за горизонт свои последние лучи. Парочка на крыше исчезла с появлением первых бледных звезд на потемневшем небосклоне.