— Я-янка, достань удочку, пожалуйста.
— М-м-м…
— Ну доста-ань.
— А что мне за это будет?
— Я конфету дам.
— Конфе-ету…
Тихо вздохнув, Янка лениво потянулась и единым движением вдруг соскользнула в море, будто сама была диковинной рыбкой. Не нуждаясь в дыхании, она всегда легко ныряла на глубину и подолгу могла собирать ракушки, вываливая их горкой для Ники на берегу или собирая на обед. Так и сейчас, быстро отыскав пропажу, мавка вернулась на камень с удочкой и, положив ее рядом, стала выжимать промокшие волосы.
— Спасибо.
— Ты мне конфету обещала.
Повернувшись к дяде, Ника потянула его за рукав и невинно похлопала глазами.
— Дядь Вась, у тебя есть конфета?
Василий с укором взглянул на племянницу и, покачав головой, похлопал по карманам шорт, с трудом отыскав мятную карамельку. Забрав ее, девочка отдала дань довольной мавке, но вновь за рыбалку не взялась. Наоборот, вместо этого она залезла обратно на камень дяди и бесцеремонно уселась на его подогнутую под себя ногу, чуть не выбив из рук удочку.
— Ника, ты вроде хотела рыбу ловить.
— Я и ловлю.
— Но я не вижу у тебя в руках удочки.
— А она там.
Ника беззаботно махнула ладошкой в сторону младшей мавки, уже начавшей рыбачить вместо девочки.
— Но это же не ты ловишь, а Янка.
— Нет, удочка моя, значит, я ловлю.
Стянув мешающуюся панамку, Ника резко дернула голову назад, чувствительно приложившись о зубы дяди. Тихо зашипев от боли, он тяжело вздохнул, но ругаться не стал.
— Прости.
— Да что ж с тобой ещё делать.
— Покормить.
Василий, смирившись с ролью терпеливого няньки, вновь запустил руки в карманы и после недолгого поиска нашел еще одну конфету, на этот раз барбариску. Сунув ее в рот, Ника выпрямилась и, довольно зажмурившись, потерлась макушкой о подбородок дяди.
— Колюфий.
— Да, надо бы побриться.
Недолго думая, девочка подняла руки и потерла ладони о щеки Василия, хихикая и довольно шурша его щетиной.
— Как пёфик.
— Ни-ика…
— Мне фку-уфно.
— Фку-уфно ей, а я сейчас как укушу за бочок!
Обняв племянницу свободной рукой, Василий приподнял ее к себе и, притворно зарычав, расцеловал пухлые щеки, будто вот-вот собирался съесть. Громко рассмеявшись, Ника попыталась вывернуться, закрывая лицо руками от колючей щетины, жутко щекочущей ее кожу. На мгновение приоткрыв глаза, она вдруг заметила дрожание поплавка в море.
— Ой, клюет, клюет!
Дернув удочку, мужчина ловко подтянул крупную красноватую рыбу так, чтобы племянница смогла ее поймать, но Ника с трудом схватила скользкий брыкающийся улов и, пытаясь удержать его в руках, обняла рыбу, что есть сил. Василий запоздало отложил инструмент и, сняв крючок, освободил находку, отдав ее подошедшей Ане.
— На этот раз окунь, немаленький, тоже для жарки подойдет.
— Янка еще два таких поймала.
— Целых два?
— Ее рыба любит, сама на крючок просится.
Мавка быстро забрала окуня и вернулась к сумкам. Василий завистливо посмотрел на младшую мавку, легко орудующую удочкой и, вздохнув, повернулся к племяннице. Мокрая после объятий с рыбиной Ника задумчиво почесала нос.
— Похоже нам домой пора, в таком виде ты быстро простынешь.
— А барабулька?
— И барабульку возьмем, ее Анька поди уже почистила. Попрошу Геточку пожарить рыбу и специально тебе отдать.
Довольно хмыкнув, Ника обняла дядю за шею, явно не собираясь вставать и идти обратно своим ходом. Василий, смирившись с участью извозчика, взял удочку и, придерживая девочку свободной рукой, окликнул мавок. Вся компания не спеша собралась вместе и стройным ходом направилась к деревне по протоптанной веками дорожке рыбаков, что исправно, почти каждый день, ходили к морю за своим уловом.
Удобно устроив голову на плече дяди, Ника рассеяно наблюдала за проплывающими мимо зарослями лопуха, мятлика, тимофеевки и пырея, что на тропинке скрыли бы ее с головой, погрузив в какой-то свой, отдельный мир высоких, словно деревья, трав и мелких жучков, копошащихся под ногами. Там, спрятавшись от всех, можно было вообразить, что на всем белом свете больше нет ничего кроме бескрайних лугов и яблонь, на которые можно было залезть, свесив ноги и оглядывая зеленое море, дрожащее под дуновением ветра.
— Просыпайся Ника, рыбка твоя готова.
С трудом вынырнув из охватившей её дремы, девочка сонно потерла глаза, обнаружив себя на старом диванчике, приставленном в углу терраски. Ласковые руки тети тут же пригладили растрепанные черные кудри и помогли встать, чтобы Ника, тут же учуяв запах жаренной рыбы, почти не глядя, добралась до маленького стола, укрытого клеенчатой скатертью.
Близился закат, сверчки под стенами дома заголосили что было сил, а за окнами, собранными из белых деревянных перекладин и стекла, всё окрасилось в красные оттенки. Где-то вдали у соседей послышалось мычание из хлева, нос защекотал привычный запах пыли и яблок, поселившийся призраком на террасе и объявивший свои права, стоило тарелке Ники опустеть на половину.