Дед насторожился:
— За какие заслуги?
— А мы сказали, что вы наш дед, а тетя Аля — наша мама.
Лесь круто обернулся к Вячу:
— Кому мы сказали? Когда?
У Деда брови встали свирепыми торчками. Его добрый нос грозно побагровел. А очередь, продвигаясь к кассе, оборачивалась на них, говорила:
— Несмышленыши… однако для себя сообразили…
Тут подошло время Деда, он протянул деньги в кассу и громко сказал:
— Пять билетов, пожалуйста. Троим взрослым и двум маленьким пройдохам. — Потом постучал в окно администратора: — Прошу извинить меня за поступок моих детей, — сказал он. — То есть как «ничего плохого»? Вы не правы, товарищ администратор! Люди воевали за их счастье, спрашивается — для чего? Чтоб пройдохами росли? Выклянчивали себе поблажки? — И, очень сердитый, не заметил, что билетерша впустила их всех пятерых в зал, без всякой очереди через боковую дверь.
Из кино все вместе пошли к маме Але на почту.
Висела дощечка «Закрыто на обед», но Лесь толкнул дверь, и она открылась. Сотрудницы и почтальоны сгрудились вокруг стола, где обычно посетители надписывают адреса и клеют конверты. Никто не обедал. Все окружили маму Алю. А она, уронив золотистую, растрепанную голову на стол, плакала.
Лесь бросился к ней:
— Не плачь! Ты еще не знаешь! Ты счастливая. Мы тебя в кино видели!
— Что случилось? — спросил ее Дед.
Сотрудницы и почтальоны стали отвечать все вместе:
— Ей удача… телеграмма из областного города… а она расстраивается… — и утирали ей щеки платочками.
Дед насильно поднял ее мокрое лицо.
— Какая телеграмма?
Мама Аля протянула закапанный бланк.
А. Н. Мымриковой. Поздравляем талантливым дебютом.
Для переговоров прилетаю 15. Директор киностудии Петросян.
— Так он же сегодня прилетает, — сказал Мосолов. — В котором часу?
— А я почем знаю? — сказала мама Аля. — Не для чего ему прилетать. Сняли меня потому, что я на мать похожа, и все. Нет во мне таланта. В актрисы не гожусь. Мне знаменитый артист Полудин объяснил…
А Лесь вспомнил давний ночной разговор с Дедом: хорошего человека можно убить несправедливым словом…
— Ты бы поменьше слушала того старого болтуна! — прервала тетка Гриппа. (Спасибо тебе, партизан Бутенко! Спасибо!)
Дед сказал твердо:
— Может, действительно кинематографисты в тебе ошиблись, Аля. Актриса должна уметь держать себя в узде, а не раскисать. Артисты под обстрелом на фронте выступали. Они умеют смеяться и петь, даже когда у них в душе горе. А ты не умеешь.
Как по волшебству, мама Аля перестала плакать.
— Умею.
— Умеет, — сказал Лесь.
Тогда она заметила, что сын стоит рядом, и прижалась к его лбу мокрой горящей щекой.
— А умеешь, так пойди умойся и немедленно стань красивой! — приказал Дед.
И только мама Аля вернулась умытая, с каплями на кольцах волос, дверь отворилась, и решительным шагом вошла седая женщина в клетчатом пиджаке, с сумкой на ремне через плечо. За ней — раскрасневшаяся Анна Петровна.
— Сюда, сюда, пожалуйста, — сказала Анна Петровна.
— Здравствуйте, девочки, — произнесла женщина гортанным голосом. Вытащила сигарету, сунула в рот, увидала надпись «У нас не курят!», сунула сигарету в карман и горячим, темным взглядом воззрилась на маму Алю. — Я вас сразу узнала, молодой человек, это вы.
— Она, она, — эхом повторили сотрудницы и почтальоны.
Петросян раскинула руки, заулыбалась лошадиными зубами и прижала маму Алю к своей клетчатой груди. И оказалось, что маленькая мама Аля — высокая, а директор Петросян — низкая.
— Молодой человек, поздравляю вас с удачным дебютом. Вы истинно талантливы. Даже из тех кусков, которые наши мальчики сняли в своем фильме, художественный совет понял: вы талантливы. Я счастлива сказать вам это. Способных людей на свете много, а таланты встречаются редко, как крупные алмазы. Молодой человек, я приехала, чтобы предложить вам…
Мама Аля, казалось, перестала дышать.
— Славу тебе предлагают, Алевтина, — сказала Анна Петровна.
— Славу… славу! — повторили сотрудницы и почтальоны.
Петросян сунула в рот незажженную сигарету.
— Нет, девочки, — сказала она взрослым женщинам. — Не славу. А учебу. Долгую и трудную. А после нее на всю жизнь — не легкий хлеб, а тяжелый и прекрасный актерский труд.
Сердито скосив глаза на дощечку «У нас не курят!», она чиркнула зажигалкой и укуталась клубами дыма.
— Вам нужно учиться, — горячо сказала она. — Мы приглашаем вас на курсы, молодой человек, талантливый человек, Алевтина Мымрикова.