— Да высадим вас, не беспокойся, девочка. Некому с вами в плаванье нянчиться, — успокоил ее Антон.
И не стало вокруг открытого моря и двух мальчиков, обнаруженных в трюме и так счастливо назначенных сигнальщиками.
Они поднимались в рулевую рубку по трапу внутри самой большой надстройки, когда из коридора им наперерез выскочил Жора Король. Его лицо пылало ярче яркого заморского галстука, роскошным узлом завязанного на его груди.
— Антоша! Я здесь уже давно! — скоропалительно заговорил он, сверкая белками глаз и зубами, такими белыми, будто он выдавил в рот целый тюбик пасты. — Я влюблен, Антоша, понимаешь? Влюблен в этот корабль. Очарован! Красива! Умно! Отлично!
Антон мягко отстранял Жору от трапа, освобождая проход ребятам. Но Жора, раскинув руки на поручни, окончательно остановил всякое продвижение.
— Слушай, Антоша, я шел через завод. Почему я раньше не видал, как сооружают современные суда? Это ж мировой класс! Все по конвейеру! Все на сварке! Он же не один, этот корабль! Их же целая серия! Это судостроительный индустриальный поток! Я увидел свой сон наяву!..
— Конечно, — согласился Антон. — Но дай пройти.
В увлечении Жора отступил на две ступеньки вверх.
— Я хочу, чтоб абсолютно все, на чем стоит марка Советского Союза, корабли это или сапожки, делалось вот так, по высшему классу точности и изящества! Антоша, мы будем строить и делать суда для всех стран! Ты понимаешь мою мысль? — спрашивал Жора, ступая еще на одну ступеньку, потому что его теснили ребята.
— Понимаю! Согласен! — ответил Антон. — Это — высший класс! И потому наш завод — уже, уже, уже! — строит суда по заказам разных стран. Но все-таки дай, наконец, ребятам пройти. Они приглашены к капитану.
Жора смутился:
— Извините, пожалуйста, проходите.
Но теперь они все замерли. Что-то новое вошло в жизнь судна. Едва ощутимо запульсировали поручни под ладонями, и стены, и сам воздух. Как будто наполнились живой кровью невидимые кровеносные сосуды корабля и ожило его большое сердце.
Оно и правда ожило и заработало.
— Включили двигатели, — сказал Антон. — Поторапливайтесь.
Поднялись на верхнюю площадку, и Антон каждого впустил из-под своей руки в застекленную, залитую светом рубку. — Тише, тише, — приговаривал он. — И тише всех, самым последним вошел влюбленный Жора Король.
Спиной к ним у приборов стоял капитан. Штурман склонился над штурманским столом. Рулевой застыл у штурвала.
А там за окнами, далеко внизу уже отползал берег. И на нем люди махали, уплывая. Ладони и платки трепетали, как голуби.
Океанский лайнер, теплоход-сухогруз «Народный комиссар», отходил от причала. Полоса воды между стенкой и бортом ширилась, разводье переливалось иссиня-черным и золотым, как медузы, покачивались на нем радужные обводы нефтяных пятен.
— На «Корнилове»! Меньше ход! — приказал капитан в микрофон.
«Есть меньше ход!» — раздался в репродукторе ответ.
— На РБТ, зайти с левого борта, от носовой скулы. Будете толкать нос от причала!
«Есть толкать нос!»
Два портовых буксирных катера — один под названием РБТ-1, что значит речной буксирный транспорт, а другой под названием «Корнилов» — выводили огромный корабль из гавани. Они трудились изо всех сил, эти два суденышка, которых теплобережные ребята по-свойски зовут «тяни-толкаями»; каждым из них командовал свой капитан, а их капитанами отсюда, из ходовой рубки, командовал капитан судна. Оба «тяни-толкая» выполняли его приказы, и трудяга РБТ-1 упирался в скулу гиганта, помогая ему развернуться.