Кронс сидел с каменным лицом. На висках выступили крупные капли пота.
- Это называется... - хрипло начал он и прокашлялся. - Это называется: ткнуть носом в собственную ограниченность. Спасибо за откровенность. Но чем я могу помочь? Ты же пришёл сюда не только для того, чтобы объяснить мне создавшуюся ситуацию?
Кратов тяжело вздохнул.
- Отчасти и для этого, - тихо сказал он. - И вот теперь, когда ты знаешь более или менее всё о положении дел, я бы хотел услышать твоё мнение: будучи на моём месте, когда бы ты приступил к всеобщей акватрансформации?
- Вопрос... - протянул Кронс и, наконец встав, вышел из-за пульта нейтринометра. - Вот вопрос...
Сухонький, маленький, в широком, с многочисленными складками комбинезоне, он медленно прошёлся по лаборатории, словно разминая ноги.
- Но ты ведь давно решил этот вопрос сам, - неожиданно сказал он, остановившись прямо перед Кратовым.
Кратов только молча опустил голову.
- Ну хорошо. - Кронс снова принялся вышагивать по лаборатории. - Я попытаюсь поставить себя на твоё место... Итак, что мы имеем и чего у нас нет. А имеем мы запас воды на полтора месяца и не имеем никаких жизненных условий для акватрансформантов. Конечно, по-моему, самым разумным выходом было бы сперва подготовить пусть самую минимальную базу жизнеобеспечения и лишь затем приступить к акватрансформации.
Кронс остановился и, повернувшись лицом к Кратову, в упор спросил:
- Но ты-то решил начать акватрансформацию немедленно?
Кратов спокойно встретил взгляд Кронса.
- Да.
- Почему? Ведь у нас по крайней мере месяц в запасе?
- Нет у нас месяца, - ровно проговорил Кратов. - Даже дня у нас нет. Потому что живут на Снежане, кроме нас с тобой, ещё и маленькие человечки. Дети. Четыреста тридцать девять детей, не достигших восемнадцати лет. Их что, тоже на стол к Шренингу?
Кронс пошатнулся, как от удара. Вот о чём он действительно не думал. Даже не приходило в голову.
- Так вот почему ты ко мне пришёл, - задумчиво проговорил он и, машинально вырастив под собой кресло, опустился в него. - Так сказать, с утра пораньше...
- Алек, - вдруг встрепенулся он, - а если... Кокон... завтра...
Кратов отвёл взгляд в сторону, и вся его фигура, мгновение назад собранная, подтянутая, как-то сразу оплыла. Он закрыл глаза и расслабленно откинулся на спину кресла.
- Если, - горько сказал он. Руки его зашарили по карманам в поисках поликлетамина. - Я знаю другое если. Если мы проведём акватрансформацию сейчас, в течение двух недель, то детям воды хватит на два года...
3
Пола долго стояла, прислонившись к косяку в дверях детской.
Девочки ещё спали. Сквозь прозрачную плёнку манежа было видно, что Станка всю ночь воевала со своей постелью. Подушку она ногами загнала в угол, под головой было скомканное одеяло, простыня намоталась на талию, а сама Станка сладко спала посреди этого погрома и во сне, причмокивая, сосала большой палец правой руки. Ларинда же, в отличие от младшей сестрёнки, спала необычайно спокойно, так что у Полы подчас возникали сомнения, а не ложилась ли она спать только перед самым рассветом настолько аккуратной выглядела её постель. Одно время Пола среди ночи специально заглядывала в детскую, но все подозрения оказались несостоятельными. Ларинда как ложилась спать на бок, подложив под щёку ладонь, так и просыпалась в том же положении.
"Надо будет Станке палец глюкойотом намазать", - подумала Пола и вошла в комнату. На спектрофлюоритовой стене в последнем танце застыли разноцветные мультизайцы и смешливые лепусята. Пола вздохнула и стёрла их со стены. Кончаются детские сказки...
Она наклонилась над манежем, и её против воли захлестнула неудержимая волна нежности и любви. Захотелось выхватить Станку из манежа, растормошить, прижать к себе и целовать, уткнувшись лицом в родное тёплое тельце...
С огромным трудом Пола сдержалась и отпрянула от манежа. Почувствовала: ещё немного - и она не выдержит и разрыдается. Сильно, в голос, и, наверное, страшно.
Быстрыми шагами Пола подошла к окну и распахнула его настежь. Корриатида стояла уже высоко над горизонтом, и снег на улице слепил и резал глаза. Абсолютно сухой, тёплый воздух сразу забил лёгкие, и Пола закашлялась. Это помогло, и она взяла себя в руки.
"Всё, хватит, - подумала она и сдула упавшую на лоб прядь. - Нельзя, чтобы дети видели тебя такой. Будь весёлой и жизнерадостной, будто ничего не произошло и ничего не происходит". Она обернулась и хлопнула в ладоши:
- Хватит спать, сони, пора вставать! Петух пропел!
На спектрофлюоритовую стену вскочил огненно-зелёный петух и оглушительно заголосил.
Пола стащила одеяло с Ларинды, затем перегнулась через сетку манежа и попыталась разбудить Станку.