— Я обязан отвечать на все ваши вопросы? — руки скрестил на груди, показывая, что не собирается доверять и делать хоть что-то, чтобы почувствовать эмоциональное единение с красивой девушкой. Беверли слегка нахмурилась, понимая, что молодой человек абсолютно не хочет продолжать разговор, но его следовало вывести на диалог — хоть он был грубый, как непонятно кто, у него было достаточно травм, которые надо прорабатывать.
— Да, вы обязаны. Вы должны показывать, что вас не просто так отпустили по условно-досрочному освобождению, а меня не просто поставили к вам.
Беверли Хьюз никогда не была с ним жёсткой, даже когда он переходил границы и откровенно к ней лез, приставая и залезая под юбку. Он как-то даже поцеловал её, снимая пиджак с плеч девушки, размазал помаду по её лицу, взлохматил волосы, а сама она дала ему лишь крепкую пощёчину и отрезвляющие слова «я тебе девочка по вызову, что ли?» Но все женщины подвержены разного рода метаморфозам, особенно когда человек, на которого они обратили внимание, сам по себе наглый, вызывающий, которого хочется вкусить. Бев держалась — профессиональная выдержка говорила за себя, но после того поцелуя что-то в ней незаметно для всех изменилось: не сломалось, но теперь она была начеку.
— Такая мелкая, а уже пытаешься угрожать уголовнику, — кривая усмешка исказила лицо Лукаса, который видел эту девушку насквозь: её дрожь, бегающие глаза и переминающиеся ступни напоминали школьницу, что оказалась перед своим крашем и предлагала ему приготовленный специально для него пирог. — Не хлебала ещё настоящей жизни, молоко на губах не обсохло, а стоишь тут и мнёшься, как какая-то малолетка, которой хочется секса, да никто не даёт.
Лукас был очень грубым, когда замечал, что что-то идёт не так, как он того хочет, если его не привлекала девушка, то он всем своим поведением покажет, какой он скот и мразь, лишь бы она не приближалась. Сейчас ему хотелось подразнить соцработника, что подобрался к нему слишком близко, меньше, чем на уровень вытянутой руки, и хотел быть с ней страшным, но почему-то не получалось.
— Все мы так или иначе проходим по жизни испытания, — еле держалась девушка, которая не любила моменты, когда её слабости замечали, — они у всех одинаковые, только у кого-то более жестокие.
Девушка не позволила приблизиться к себе, сама отошла на безопасное расстояние и принялась раскладывать из пакета принесённые продукты. Профессиональный долг говорил ей о том, что она должна быть более жёсткой с таким человеком, ведь он привык к жестокости, а к порядку надо постепенно приучать, как кота к лотку. Крупы она приносила нечасто: мужчина ленился их готовить, предпочитал смотреть, как Бев готовила специально для него еду, одну порцию съедал, а остальное выкидывал. Воду ему заменил алкоголь, еду — сигареты, от которых запах изо рта был ужасным. Если честно, то во всём его образе всё было ужасным — образ жизни, его одежда, еда, квартира. Девушка, мечтавшая в детстве стать балериной и отличающаяся чистотой и педантичностью ко всему, с искренним отвращением смотрела на грязный пол и кухонную утварь.
Но при этом, да, этот мужчина чем-то привлекал её.
— Тебе не кажется, что ты слишком много философствуешь для своего возраста? — вновь задал вопрос молодой человек, всё же позволив девушке, как истинной хозяйке, пробраться к раковине; сейчас Хьюз стояла спиной к нему, он мог запросто напасть, вцепиться в неё, но он медлил. Драгоценное время терялось, а девушка промывала рис в проточной воде, не обнаружив питьевой, закатав рукава формы и стараясь оставаться начеку. — Кто научил?
— Ну уж точно не Ницше, — фыркнула девушка. — Книги читаю, законы знаю, заочно учусь и повышаю квалификацию. Вы думали, что к вам идут случайные люди? Ни в коем разе. Мы учимся работать с такими животными, как вы.
После этих слов Беверли следовало прикусить язык — и ведь Лукас подошёл сзади, специально сжал плечи, заставив работницу замереть, а потом хмыкнул. Она ведь маленькая дурочка, думала, что можно сказать что-то, а потом не отвечать за слова. Вот бы прикусить её острый язычок, добиться слёз из карих глазок и заставить её страдать… по-настоящему страдать.