Анна задержала дыхание.
Проходит несколько секунд. Грудь сжимается. Тело начинает дергаться. Горло и легкие горят. Он хочет вдохнуть, но понимает, что запустит внутрь себя сотни бактерий, которые будут плодиться, отравляя его организм. Он закрывает руками нос и рот. Такое чувство, что внутри что-то рвется.
— Вам лучше?
Анна резко выдохнула. Села на кровати. В дверях стояла медсестра. Анна чувствовала, как воздух циркулирует в легких, грудная клетка отзывается болью на каждый вдох и выдох. В ушах раздавалось пение стеклянных бокалов.
— Да, — ответила она.
***
Анна помнит и другие дороги. От дивана до противоположной стены комнаты, по ней дочь училась ходить, падая на попу и громко плача. Каждый раз, успокаивая ее, она подмечала, что успокаивается и сама, понимая, что еще не время. Будто чувствовала, что как только дочь пойдет, связь между ними станет необратимо рваться. «Просто останься маленькой», - нашёптывала она, гладя ее во сне. Или та дорога в парке, по которой дочь ездила на трехколесном велосипеде, или та, в которую вечерами всматривалась из окна Анна, ожидая, когда, наконец, ее чадо появится, возвращаясь после прогулки с друзьями. Но даже эта последняя мучительная дорога, заставляющая ее придумывать десятки мрачных историй, случившихся с ее дочерью, нравилась ей гораздо больше, чем бесконечный больничный коридор. В первом случае, когда дочь выныривала из темных дворов, Анна сразу чувствовала приятную волну облегчения, у нее даже началось привыкание к этому чувству. Второй же путь не давал никакой надежды. И у него где-то должен был, наверняка, быть конец. Но где он? Сколько она уже прошла? И сколько ей еще нужно было идти?
Понедельник. 4 июня
Марина и Анна, как всегда, обедали вместе. На этот раз обед проходил оживленнее, чем обычно. Анна поспорила с Мариной, что съест все, что ей принесли. Она уже довольно быстро съела суп и выпила компот, а вот котлета с гречкой давались труднее.
— Можно я не буду доедать? — прошамкала Анна набитым ртом.
— Можешь не глотать. Но хотя бы пережуй то, что осталось.
Анна выплюнула гречку в салфетку, высунула язык.
— Господи, какая гадость.
— Тебе далеко еще до меня, — Марина с довольным видом засунула в рот кусок мяса, прожевала и проглотила.
— Как ты это делаешь? У меня во рту как будто гниль.
— Терпи! Ты же хочешь вернуться к дочке.
Анна зачерпнула горку гречки, прожевала и, сделав паузу, как перед подъемом штанги, протолкнула еду в желудок.
Соседка захлопала в ладоши: — Умница.
***
В этом сне Анна проснулась посреди ночи, вышла в коридор. В доме, как всегда, стояла тишина. Она тихонько постучала в комнату дочери, но та не издала ни звука в ответ. Анне захотелось убежать, но она решила в этот раз преодолеть тревогу. «Бесконечно топтаться на месте», - подумала она, вспоминая слова доктора, и приоткрыла дверь.
В нос ударил резкий запах. Она шагнула в темноту и, отыскав в ней выключатель, врубила свет. В глаза сразу бросилась фигура дочери. Она лежала на кровати, полностью залитой рвотой. Когда Анна приблизилась к ней, дочь открыла глаза. Она была бледной, как мраморная статуя, вся в желто-коричневых комках. Увидев мать, она приподнялась, и ее вырвало несколько раз, потом тело бессильно упало на кровать. «Мама», — произнесла она с мольбой.
Сердце Анны, кажется, перестало биться и сплющилось. И это была ее красавица дочь, чемпионка и отличница? Она почувствовала себя загнанной в ловушку. Не получалось вдохнуть. Она не знала, что делать, как прекратить это мучение, только оцепенело стояла у кровати. Медленно, на водянистых ногах, она попятилась назад. Трясущимися руками нащупала выключатель. Свет погас. Страшная картина исчезла. Она вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Перед ней снова лежал чистый лист бумаги, и она, не задумываясь, принялась за дело.
***
Марина проснулась от звуков кашля и льющейся воды. Соседняя койка была пуста. Она пошла в туалет и обнаружила Анну, скрюченную возле унитаза. Марина присела рядом и начала поглаживать ее по спине, приговаривая: «Ничего, ничего».
Анна осела на пол.
— Бесполезно. Я никогда не верну дочь, — сказала она.
— Что ты такое говоришь?! Конечно, вернешь. Это я виновата, не нужно было заставлять тебя так много есть.