Дрожащие руки отпустили рукоять, оставив меня наедине со стужей, проникающей сквозь рану. Не в силах встать и догнать, не осмеливаясь хоть что-то прохрипеть в свое оправдание, я наблюдал, как туфли уносятся прочь, из моего сознания. «Знаю. Заслужил.» - пульсировала мысль в такт судорожным биениям сердца.
Фонари аллей медленно угасали, знаменуя конец сна. Но я не хотел встречать утро, ведь должен был прочувствовать все те страдания, что пережила она, ожидая ответа. За каждым вздохом следовала судорога, сковывающая холодеющие внутренности. Но я дышал, ведь только умирающим чувствовал жизнь. Ноги коченели от слабости, но я встал. Не зная дороги, нужно продолжать ее поиски.
Снова повернувшись к городу, сквозь затуманенный взор я зажег вторую сигарету. Вдох. Тлеющий огонек на конце разжег огни внизу, отчего земля по-дневному засветилась. Выдох. Огни затухли, погрузив мир в темнейшие сумерки, а меня – в сильнейшее смятение. Вдох. Огни ослепили меня, и истории здешних людей переполнились жизнью, такой чистой и радостной, какую я никогда не видел. Хотелось улыбнуться, но от боли получилась лишь кривая мина. По щекам текли слезы, да обращались в пар, так и не долетев до земли.
Закончилась сигарета. Вся кровь уже покинула тело, и только холодная тьма окутывала мое сознание. Она отобрала у меня образы чужих людей, живших и живущих, заставила чувствовать горесть одиночества, сожаление об ошибке. Крыши домов задрожали под тяжестью наступающей ночи, и совсем скоро свет навсегда покинет меня. Я принял это как и осколки воспоминаний, что с такой мукой напомнили о себе. Ничего не видя, я занес ногу вперед.
-Прости
Я упал, перестав дышать.
-Вы чувствовали вину, - трескучий голос доктора Хантера вернул меня в приемный кабинет. Сигарета меж его пальцев превратилась в помятый бычок.
-Вы точно уверены в том, что мои кошмары обо мне правдивы? - мое сознание обуревало смятение, что, должно быть, испытывает солдат при виде крови на своих руках. В глубине мне уже был известен ответ на этот вопрос, вот только отрицание оного было сильнее.
-Вину перед любимым человеком. Или к человеку, которого любили, - Хантер не удосужился изобразить хоть толику реакции на своем обветренном лице. Казалось, голубые глаза смотрели куда дальше моей черепной коробки.
Что-то поменялось в этой комнате. От сонливости аль от апатии я не мог сказать, что именно, лишь почувствовать нарастающее напряжение, тонкой нитью стягивающей мое тело.
-Вы ошибаетесь, сэр, - с полной уверенностью вырвались мои слова, - я чувствовал вину перед человеом, которого забыл.
-И что же служит этому причиной, если не любовь? - Хантер говорил размеренно и холодно, будто каждое слово - очередной нож, что вонзается в меня.
-Боль.
Щеки Хантера разрезались в хищном оскале. “Он знал, что я отвечу”, - подумал я, на миг усомнившись в сложности той ситуации, из коей пытаюсь выпутаться.
-Вам еще многое предстоит узнать, молодой человек, - он наконец-то положил окурок в хрустальную пепельницу, - в том числе и то, что любовь и боль идут бок о бок.
-Прошу, просветите меня, - я пересилил раздражение от столь небрежного обращения, и даже попытался улыбнуться.
Психолог поднялся со своего кресла точно робот, хоть из груди и вышел тяжкий вздох. Мерными шагами он направился к своему письменному столу и вынул оттуда старую фотографию. При его взгляде на нее я увидел отблески неприглядной ему нежности, ежели не печали, а далее - краткий миг слабости перед восстановлением прежней бесстрастности. Не отходя от стола, он развернул фотографию ко мне, и через всю комнату я узрел девушку, красотой сбивающей меня с толку . Широкая улыбка потрескалась на черно-белой эмали, платье оттенка ночи помялось с истертой бумагой, но глаза сияли подобно уличным фонарям в зимнем парке.
-Ваша жена? - спросил я, оправившись от немого ступора.
-Бывшая, - ответил Хантер, едва приоткрыв свой рот, - я ее потерял.
Я не знал ни ее, ни ее имени, но сердце все равно уколола печаль. Непроницаемое лицо психолога, точно каменное изваяние, теперь излучало долго подавляемую, жгучую боль, застывшую в годах.
-Соболезную, - я отвернулся, не в силах держать взгляд на его горе.
-Не стоит, - блеклый голос испорченной пластинкой жужжал в ушах, а вместе с ним и стук закрывшегося стола, - это произошло по моей вине, и много лет назад. Мне стоило бы отпустить и забыть, но все безуспешно.