Он четко осознал три вещи. Во-первых, звук, который он услышал, только сняв капюшон: звук работающего генератора.
Откуда звук, если генератор отключился?
Во-вторых, свет. Оглянувшись, он увидел освещенное окно спальни. Лампа на тумбочке, которую он безуспешно пытался включить несколько минут тому назад, мягко освещала комнату.
И третье — человек. Он стоял в спальне и глядел в окно. Прямо на него.
Анна?
Отшвырнув фонарик, Виктор побежал что было сил. Это было ошибкой. Он не пробежал и половину пути, как свет в окне погас и все вокруг вновь погрузилось в темноту. Пришлось возвращаться за брошенным фонариком, а потом опять бежать к дому. В кромешной темноте он промчался по лестнице наверх, в спальню. Никого.
Он осветил фонариком все углы. Ничего. Все как обычно: тиковый гарнитур около окна, старинный комод, трюмо Изабель, на котором сейчас громоздились компакт-диски, солидная двуспальная родительская кровать. Никого не было видно, даже когда Виктор включил свет. По-видимому, генератор вновь работал.
А он вообще отключался?
Присев на край кровати, Виктор попытался успокоиться. Что с ним происходит? Может, для него чересчур много волнений? Анна, Жози, Синдбад. Вначале он, больной, крадется из дома на улицу, в непогоду. Крадется к якобы сломанному генератору, который вдруг чудесным образом начинает работать. Потом он устраивает погоню за призраком.
Он встал, обошел кровать, непонимающе уставился на табло будильника: двадцать с половиной градусов. Все в полном порядке.
«Все, кроме моего поведения. — Он встряхнул головой. — Что на меня нашло?»
Виктор пошел вниз запереть входную дверь.
Наверное, всему виной кошмар, или пропажа Синдбада, или его простуда, успокаивал он себя, запирая дверь, но тотчас вновь открыл ее, чтобы достать запасные ключи из-под цветочного горшка. «На всякий случай», — решил он, почувствовав себя гораздо лучше, проверил вдобавок окна первого этажа. Вернувшись в постель, он выпил противопростудный чай и впал на несколько часов в тревожный сон.
Той ночью ветер исправно следовал предсказаниям метеостанций, насылая на островок бури с Северного моря. Он бросал волны на прибрежные скалы, песчаный берег, сдувал дюны. Ветер ломал ветки деревьев, тряс оконные стекла и заметал все следы на песке. Все. И отпечатки маленьких женских ног, которые вели от дома доктора Ларенца в темноту.
Глава 26
Паркум, один день до истины
В восемь утра его разбудил телефонный звонок. Он с трудом поплелся вниз и снял трубку, надеясь, что это наконец-то звонит Изабель. Но он ошибся.
— Вы прочли мою записку?
Анна.
— Да. — Виктор прочистил горло, но сразу же зашелся в новом приступе кашля. Через некоторое время он смог продолжить разговор.
— Я не хотела вам вчера мешать. Но я много думала вечером и ночью.
«Ага, и еще пошла прогуляться? Может, по моей спальне?»
— Теперь я нашла в себе силы рассказать вам конец.
Конец Жози.
— Вот и хорошо, — прохрипел Виктор, удивляясь, что Анна ничего не говорит про его болезнь.
Может, все дело в плохой связи. В трубке постоянно что-то шумело, как при разговорах с Америкой в семидесятых годах.
— Если вы не против, я расскажу вам все по телефону. Я чувствую себя сегодня не очень хорошо и не смогу прийти. Но все же хочу облегчить душу.
— Да, конечно. — Виктор посмотрел на свои босые ноги, разозлившись, что не надел хотя бы махровый халат и тапочки.
— Я говорила, что мы сбежали от родного дома Шарлотты на острове?
— Да, от некоего зла, как вы выразились.
Виктор потянул к себе ногой маленький коврик, обычно лежавший около стола. Теперь он хотя бы не стоял босиком на паркете.
— Мы побежали обратно к машине и поехали в Гамбург. Шарлотта не сказала, зачем надо туда ехать. Она только направляла меня.
— Что случилось в Гамбурге? Расскажите мне обо всем до мелочей.
— Мы сняли номер в отеле «Хаятт» на Мёнкебергштрассе. Шарлотта разрешила мне самой выбрать ночлег, и я вспомнила об этом дорогом отеле, потому что в его фойе в былые дни проводила удачные переговоры со своим агентом. И я надеялась, что тот благородный пряный аромат, который чувствуется сразу же при входе, разбудит во мне старые добрые воспоминания.
Виктор кивнул. Он тоже любил этот пятизвездочный отель. Особенно номера категории люкс.
— К сожалению, все случилось наоборот. Я становилась все более усталой и раздражительной. Мои мысли путались. Шарлотта оказалась обузой. Ей становилось все хуже, и она меня постоянно упрекала. Я опять дала ей лекарства, а когда она уснула, села за работу.