Мне же, как раз выгодно, в беседы с «местной мафией» не вступать как молено дольше, понятно и так зачем пришли, – как и безвременно усопшему Гусарову уркам нужны печати, штампы, документы виртуозно подделанные. А спонтанная, но вроде как Директором спровоцированная драка, позволяет на пару-тройку дней, а то и на неделю оттянуть неприятный разговор и неминуемый отказ «помочь обществу». Так что держись, тёзка.
Сделал шаг вперёд и левой, точнее указательным пальцем левой руки, зарядил верзиле в солнечное сплетение. Несильно и не смертельно, исключительно чтоб с минуту-другую покорчился «пан Директор». Колян, повинуясь руки мановению, протопал в калитке и остался на улице, наблюдая однако ж, что происходит с «шефом».
– Силён, не зря предупреждали, – Пастушенко отдышался гораздо раньше чем я планировал, ох и здоровый кабан, а может, зря перестраховывался, надо было посильнее врезать.
– Вали отсюда, клоун. С тобой разговоры разговаривать не собираюсь. Сгоняю по делам и через неделю найду вашего старшего. Да, и за спиной у меня больше чтоб не топтались и малолеток шпионить не посылали. А то в физруки из директоров разжалую. Всё, канай…
Гражданин «Директор» молча, без споров и угроз, вышел на улицу. И пошли они с Коляном в направлении железнодорожного вокзала, а за ними, отставая шагов на пятьдесят, пара шустрых подростков увязалась. Так сказать, смена воровская, а также «глаза и ноги» организованной преступности, выполняющие во времена отсутствия пейджеров и мобильной связи, важную миссию гонцов.
Следователь, ведущий дело о гибели В. Л. Гусарова, допрашивал главного свидетеля чисто для проформы. Как и предполагал, бухгалтерия СМУ, участвовавшая в злосчастном застолье, версию о нелепом поведении Лукича подтвердила. Они ж не знали, что мы печать «щупали» и после моих предположений-намёков, дружно рассказали старлею о неудавшемся свидании немолодого Дон Жуана, решившего коньяк и торт не домой унести, а конспиративно оприходовать с коллегами на работе, чтоб людей от супруги не огрести. Железная версия.
Хоронили Лукича с оркестром, как положено. Речи душевные говорили, женщины-коллеги плакали, самосвалы, доставившие до кладбища коллектив строителей, надрывно гудели. В ходе подготовительных мероприятий к тризне, художник Протасов овладел главным бухгалтером строительно-монтажного управления Мариной Сергеевной Лихолетовой. Всё шутила дамочка с намёками полупрозрачными, про мою бороду, которая старит Виктора, но таки придаёт ему мужественности. Дошутилась. Когда речь зашла о хорошей водке для начальственного стола, Марина заявила, что ящик «Столичной» у неё в гараже заныкан, подальше от пьющего супруга, так и быть, одолжит родному предприятию ради такого случая. Но нужна грубая мужская сила, чтоб тот ящик достать из погреба. Разумеется, командировали в качестве грузчика сторожа-интеллигента в берете.
Прогулялись с Мариной Сергеевной до гаражного массива, находящегося примерно в километре от конторы строительно-монтажного управления, а уж там – дело техники. Толкнул пылкую шутницу-главбухшу на вполне приличный диван, очевидно «сосланный» сюда от избытка достатка в номенклатурном семействе (сам гараж большой 6 на 8 примерно, но без автомобиля) и, куда ж она денется из моих могучих рук?
Марина и не собиралась никуда деваться, изголодавшаяся женщина рвалась в бой, пришлось почти час её «успокаивать».
– Лимон съешь.
– Что, Вить? Какой лимон?
– Лицо у тебя слишком довольное, а всё же похороны предстоят. Не спались.
– Боишься Светку?
– Тебе надо бояться, ты дама замужняя, с положением в здешнем обществе.
– Ой, напутал. Да моему Лихолетову пофиг на жену. Держат за былые заслуги в профсоюзниках и за хорошую фамилию, – отец Герой Советского Союза, погиб в войну.
– Точно, фамилия звучала в горкоме, когда портреты героев договаривался писать.
– Витя, а когда повторим? Ты не думай, я не блядь. Просто такая тоска. Жизнь проходит, а я женщина.
– Повторим и не раз. Если лыбиться прекратишь и не сладишься.
– Хорошо, хорошо, как скажешь.
Ящик с водкой умилил несказанно – деревянный, кондовый. Допёр его без проблем, на плече, ловя завистливые взгляды ачинских выпивох. Поскольку всё внимание концентрировалось на спиртном, на грузца внимания никто не обращал, шёл за Мариной как в шапке невидимке. А она по пути здоровалась со знакомыми и на ходу скорбела по безвременно покинувшему сей прекрасный мир Владимиру Лукичу.