Он слышал много о гибридах роботах с живыми органами. Такой была Юлия.
— «Юлия» — снова прозвучало в нейронном совмещенном с машиной человеческом сознании Алексея.
У нее были живые человеческие органы и кожа и плоть. И тот робот был, похоже, женщиной. Но был точно гибрид, судя по сканированию. И куда-то, почти бегом спускался со склона горы. И что-то нес на себе в заплечной сумке рюкзаке и в обоих руках. Но Алексей не успел, настроить свои приборы сканирования на то, что она, да это была точно она, несла в своих руках. Машина, быстро спустившись вниз, исчезла за торчащей черной скалой. Такой же из-за которой, робот по-имени Алексей осторожно и скрытно выглядывал.
Он потерял свое оружие, причем все в бою. Только смог выскочить из взрывающегося огненного пекла. Один единственный выживший. Он боялся, чтобы солнце не выдало его. Израненный плазмой его боевой робота три восьмерки эндосклет на солнце сверкал как зеркало и светился в лучах жаркого утреннего солнца. И горящие красным ярким огнем видеокамеры глаза. И он машина и человек вбирал это жаркое тепло в себя подзаряжая свои батареи. Высокая тысячеградусная тепература горящего газа не нанесла повреждений его эндоскелету, а лишь раскалила его. И он светился ночью, как горящая лампа и был виден за версту. Но огонь и спас его от прямых и точных выстрелов вражеских машин. Температура горящего вспыхнувшего сжиженного газа, напрочь, отключила датчики обнаружения и тепловизоры роботов Скайнет два. Его тоже, но теперь это было уже не важно. Важно то, что он был в полном порядке. Особенно его гидравлика, сервомеханизмы, батареи, генератор и проводка. И ударная волна от взрыва не наснесла ничего серьезного, только впечатала его в склон горы и отключила на время. А льющаяся с грозовых туч вода остудила эндоскелет и привела его в сознание. Он почувствовал ливень всем своим гидравлическим робота и человека телом, пропуская ту воду, что не испарилась сквозь себя по гидравлике вспомогательных систем и покрытых металлом проводам.
И вот этот робот-гибрид, что куда-то исчез за той торчащей из осыпающейся со клона испепеленной жаром потрескавшейся земли черной скалы. И его след пропал там, и это не оставило его робота и человека по-имени Алексей равнодушным. Он даже забыл про разведку подземных туннелей и фотографирование северной части руин Лос-Анжелеса и корректировку своих карт.
Он, подождав немного и выглядывая из-за черной торчащей из склона горы скалы, рассчитав и измерив до миллиметра расстояние от и до. Сорвавшись с места и со скоростью спринтера бегуна, бегом пролетел расстояние от своего укрытия до другого за считанные секунды. Лишь разбрасывая гидравлическими своими ногами стальными в сервоприводах пальцами и ступнями выжженную солнцем и ядерным огнем лет двадцать назад землю на склоне горы, нырнул за торчащие из той земли черные скалы.
— Вы отвергнуты своими, но приняты мною в этом бункере — произнесла женщина машина. С большого во всю заднюю этой комнаты стену коммуникационного командного и главного дисплея, 1000000000 битного видомонитора. В центре программирования и сканирования в блоке Х117 и секторе В-214.
Она окинула своим взором красивых из-под черных бровей сверкающих чернотой и красноватым оттенком женских широко открытых и смотрящих на них глаз с того горящего голубоватым ярким искрящимся светом экрана.
— Вас отвергли те, с кем вы были когда-то вместе и считают теперь предателями. И я, приютила вас. Приняла потому, что меня просил об этом сам Джон Коннор.
Женщина, снова окинула всех своим взором красивых черных широко открытых глаз под изогнутыми черными бровями и продолжила — Вы когда-то воевали против меня. Но я, прощаю вас. Прощаю, потому, что этого хотел сам Джон Коннор. И я знаю, вас, и вы еще стоите перед выбором. И решаете каждый, что ждет вас завтра. Но, я жду лишь от вас согласия, как и его, ждет сам Джон Коннор. Это ваше право, которое дается сейчас не каждому человеку. Право выбрать дальнейшую свою судьбу.
Стоящие перед ней замялись от удивления и растерянности смешанной с очередным страхом и непониманием внутри них. Они все запереглядывались, и слово взял старший в группе военных, сам сержант Генри Барнс.
— Джон Коннор?! — он удивленно спросил ту удивительно красивую молодую лет тридцати на вид брюнетку женщину на том горящем ярким голубоватым огнем в мелькании по краям цифр шифров, кодов и одновременно отдающихся по внутреннему бункеру и его верхнему периметру приказы и команды видомониторе — Коннор, жив и он вам это сказал?! Но ведь он….