На бледных, отвисших щеках Амбридж выступили красные пятна.
— О, не краснейте, моя скромная прелестница, — продолжил Поттер. — Я ни словом, ни делом не позволю себе оскорбить вас.
— Минус десять баллов с Гриффиндора, — нашлась Амбридж.
— О да, накажите меня, моя госпожа! — взвыл Гарри, вскакивая с места. Упав на одно колено перед ошеломленной профессоршей, он схватил ее пухлую, унизанную перстнями руку и приник к ней губами. — Позвольте… облобызать!
В тишине класса раздался глухой стук. Это Рон Уизли методично бился головой об парту.
— Ты чего? — шепотом спросил его Дин Томас.
— Я не могу на это смотреть.
Тем временем, Амбридж пришла в себя, и, вырвав из лап Поттера свою порядком обслюнявленную руку, подошла к столу и написала несколько строчек на кусочке пергамента.
— Мистер Поттер, отнесите это профессору МакГонагалл, — приказала она. Ее голосок потерял большую часть своей сладости.
— Вы желаете, чтобы я покинул вас? — спросил Гарри с дрожью в голосе.
— Немедленно! — она сорвалась на визг.
Гарри поклонился ей и, пятясь, чтобы не поворачиваться задом к объекту страсти, вышел из класса и поплелся к декану.
— Это правда, Поттер? — спросила МакГонагалл. — Здесь написано, что вы издевались над профессором Амбридж.
— Что?! — возмутился Гарри. — Я осыпал ее комплиментами! Я раскрыл ей свое сердце!
— Профессор Амбридж пишет, что ее никогда так не унижали. Она назначила вам взыскание — каждый вечер, в течение недели.
— О! — глаза Гарри засияли. — Это значит, у меня еще есть шанс!
— Поттер, вы мне никогда не нравились, — сказала МакГонагалл, и на ее тонких губах вдруг заиграла улыбка.
— Я знаю, мэм.
— Признаюсь даже, что я мечтала о вашем отчислении.
— Не вы одна, мэм.
— Гарри, — улыбка МакГонагалл стала шире. — Я была неправа. Ты чудесный мальчик. Возьми печенье.
Интерлюдия 5
Альбус Дамблдор сидел в своем кабинете, пил чай с кексами и обсуждал с Фоуксом тайны мироздания, когда дверь открылась, и вошла Долорес Амбридж. Ее глаза лихорадочно блестели, волосы растрепались, а розовый бантик съехал набок.
— Долорес, какой приятный сюрприз, — заулыбался директор. — Чайку хотите?
— Дамблдор, это переходит все границы! — взвизгнула Амбридж. — Я знаю, вы поощряете все выходки этого… этого… мерзавца, но я этого так не оставлю! Я воспринимаю эту травлю, как выпад против Министерства Магии!
— Успокойтесь, — сказал старик. — Я не понимаю, о чем вы говорите.
— О чем? О чем?! Вот о чем!
Амбридж резким движением выхватила из кармана свиток пергамента и потрясла им перед носом у директора. Дамблдор недоуменно моргнул.
— Я не понимаю, — повторил он доброжелательно.
— Гарри Поттер!
— О, — в голубых глазах директора зажглись озорные огоньки. — Полагаю, я должен вызвать его декана.
Он подошел к камину, швырнул в огонь горсть порошка, хранившегося в большом разноцветном носке, и сказал:
— Минерва, будь другом, зайди ко мне. У профессора Амбридж небольшие проблемы с сама-знаешь-кем… нет, не тем, о котором ты подумала, а с младшеньким. И, кстати, захвати ведомости из учительской.
— Итак, Долорес, — Дамблдор вновь занял свое место. Фоукс слетел со своей жердочки и уселся ему на плечо. — Я вас внимательно слушаю.
— Это началось с самого первого урока…
-… Он принялся целовать мне руки!
— Вы хотели меня видеть, Альбус?
— Да, Минерва, присаживайся. Спасибо за ведомости. Прошу, Долорес, продолжайте.
— На первую отработку он принес букет розовых цветов, от запаха которых начиналась тошнота…
— Это был дьяволов дурман, — возле двери стояла Помона Спраут. — Жуткий сорняк, в пятой теплице заполонил все грядки с людоедским башмачком. Вызывает галлюцинации. Кстати, его можно курить.
— Что вы здесь делаете?!
— Зашла к директору обсудить поставки драконьего навоза… вы продолжайте, Долорес, я подожду.
— И, когда я испепелила этот проклятый букет, сказал: «Что ж, пусть в этом кабинете останется лишь один прекрасный цветок — вы».
— Какой у вас галантный поклонник, Долорес.
— Профессор Флитвик?!
— Да, мы с директором всегда в это время играем в шахматы… вы продолжайте, продолжайте.
— На вторую отработку он принес зеленую трехголовую мышь и сказал, что эту тварь зовут Ньярлатотеп, и он будет согревать меня долгими осенними ночами! Дамблдор, вы смеетесь?
— А? Нет-нет, конечно. Мне просто что-то в глаз попало.
Дверь вновь приоткрылась, и в кабинет на цыпочках вошли Вектор, Синистра и Хуч, занявшие места на диванчике у дальней стены. У Хуч, никогда не отличавшейся душевной тонкостью, было с собой ведерко попкорна.