— На третьей отработке Поттер принялся петь серенады, и пел их до тех пор, пока я не применила Силенцио. На четвертой отработке, вместо того, чтобы писать строчки, он написал вот это, — Амбридж трясущимися руками развернула написанный кровью свиток и швырнула его на директорский стол.
— А на пятой? — заинтересованно спросил только что вошедший Снейп.
— Пятую я отменила.
— Это была педагогическая ошибка, профессор Амбридж, — строго сказал Снейп. — Если вы идете на поводу у ученика, он начинает чувствовать свою вседозволенность. На вашем месте я бы назначил ему еще недельку отработок.
— Северус прав, — подтвердила МакГонагалл. — Мы уверены, что вы сможете с честью выйти из создавшегося положения. Это испытание для вас, как учителя, профессор Амбридж.
— Чт-то? — промямлила Амбридж, оглядываясь на директора. Тот сидел в кресле, перебирал пальцами огненные перышки феникса и улыбался самой ласковой из своих улыбок.
— Удачи, Долорес, — сказал он. — Уверен, вы с мистером Поттером сможете найти общий язык.
Глаза МакГонагалл по-кошачьи сверкнули. Спраут и Флитвик многозначительно переглядывались, задние ряды с хрустом жрали попкорн. Амбридж в панике обернулась к Снейпу, но он спрятался за книжным шкафом и сделал вид, что его тут нет.
— У вас будут проблемы, — пообещала она страшным шепотом. — Министерство этого так не оставит.
Когда Амбридж покинула кабинет, учителя загалдели, как стая чаек. В общем гомоне вдруг прорезался голосок профессора Флитвика.
— Пять баллов мистеру Поттеру! — воскликнул он. — За красивые ухаживания!
— Пять баллов мистеру Поттеру! — подхватила Спраут. — За прополку в пятой теплице.
— Пять баллов мистеру Поттеру, — сдержанно улыбнулась Минерва, — за отличную трансфигурацию мыши.
— Коллеги, коллеги! — замахала руками Хуч. — Вы упустили самое главное!
Она держала в руках тот самый исчерканный пергамент, написанный кровью.
— Слушайте:
Дамблдор подавился чаем.
— Воистину, — сказал он, откашлявшись, — любовь — это великая сила.
5.4
Отчаянья кровавый крик,
xолодных звезд зеркальный блик
на скулах ночи,
на лунных лицах пустырей
я убивал своих друзей
как многих прочих...
— Это ты называешь «несколько человек»? — присвистнул Гарри, увидев ввалившуюся в «Кабанью голову» толпу. — Это же полноценная армейская единица!
— Ну, — улыбнулась Гермиона, — я же говорила, что многие заинтересуются…
— Так, Грейнджер. Что ты им наплела?
— Ничего особенного. Одним я сказала, что ты научишь их вызывать патронуса. Другим — что проведешь мастер-класс по маггловскому оружию и практическому терроризму. Третьим — что ты поможешь им обрести уверенность в себе и победить комплексы.
— Я что, похож на психоаналитика?!
— Ну, с Невиллом же у тебя получилось на третьем курсе. Котлы он взрывает, конечно, в прежнем объеме, но зато теперь он, когда видит Снейпа, начинает смеяться.
— Эй, Поттер! — заорал с порога какой-то хаффлпаффец. — Расскажешь тот анекдот про Сам-Знаешь-Кого и метлу?
— А четвертым, — невозмутимо продолжила Гермиона, — я сказала, что ты классно травишь неприличные анекдоты про Волдеморта.
Когда все расселись, Гарри Поттер поднялся с места и сказал:
— Дорогие друзья, враги, и те, чьих имен я даже не знаю. Сгущается тьма. Повышаются цены на нефть, озоновая дыра растет, а несовершеннолетним не продают алкоголь. И мы все знаем, что в этом виноват.
— Евреи? — пискнул Колин Криви.
— Вы таки антисемит? — сощурился Энтони Голдстейн.