Мужчина глянул на испуганно вскочившего и побледневшего парня с банкой сгущёнки в руках, покачал головой, пробормотав: «Эк тебя жизнь потрепала, а ведь дитё ещё совсем неразумное…», тяжело вздохнул и отвёл рыжика в магазин. Остатка денег на всё про всё не хватило, но бригадир добавил своих и купил Дэну необходимый минимум, в том числе и теплые зимние вещи.
Дэн был тронут, обескуражен, рад… Он тихонько проводил рукой по меховой подкладке куртки и был практически счастлив. Савельич сильный, добрый, справедливый… Кого-то он сильно напоминал Дэну… Воспоминание скользнуло по поверхности сознания и ушло, оставив после себя странную фразу: “Второй после Бога”. Савельич для него был, пожалуй, даже первый. Дэн не знал человеческих богов, а своего у него просто не было.
Рыжий бомж спокойно жил в вагончике, наслаждаясь и довольствуясь тем немногим, что у него было. Он с удовольствием слушал разговоры бригады после работы: про семьи, женщин, подвиги… Ему было интересно, он впитывал, как губка, всё, что случайно попадало в поле его зрения, старательно систематизируя и раскладывая по полочкам полученную информацию. Но сам никогда в разговоры не вступал, даже не выходил к людям из своего закутка, стараясь быть как можно незаметней, «не отсвечивать» понапрасну. И к нему никто не лез. Кроме одного довольно молодого, но уже начавшего лысеть мужчины. Тот почему-то упорно добивался внимания и дружбы Терминатора. Но Дэну он не нравился. Почему? Парень и сам не знал, но он чувствовал некую фальшь в словах навязчивого «собрата по лопате». И всячески отнекивался от «дружбы» и даже прятался, когда тот заходил в их вагончик.
Одним тёмным осенним вечером, когда погода решила в полной мере показать свой мерзопакостный характер, а уставшие и замёрзшие люди спали, Дэн услышал сквозь ветер и шум дождя тихий непонятный звук. Он прислушался. Кто-то плакал, тоненько и безнадежно. Плакал, почти не надеясь на помощь. Плакал из последних сил. Парню стало очень не по себе. Плач не принадлежал человеку… Но был так пронзителен в своей безысходности…
Дэн накинул чей-то дождевик, сохший у импровизированной печурки, и выскочил наружу.
Дождь хлестал сплошной стеной. Если до утра не кончится, то Савельич отменит работу, и будет внеплановый выходной. Дэна это даже радовало. Бригадир принёс ему учебники за одиннадцатый класс школы, и Дэн неожиданно увлёкся математикой, она завораживала его логичностью и правильностью своих законов. Он ловко щёлкал задачки прямо в уме, чем приводил в неописуемый восторг Савельича и всю бригаду.
Дэн постоял у открытой двери… Опять раздался еле различимый писк. Видимо, существо устало и пищало уже из последних сил. Звук шёл от припаркованных грузовиков. Парень не раздумывая нырнул в пелену дождя, чётко сориентировавшись на местности. Подбежал к машине, заглянул под переднее крыло… Там сидел мокрый трясущийся щенок. Он уже не скулил. Видимо, не было сил. Дэн размышлял несколько секунд, потом решительно сунул мокрый ледяной комок за пазуху. Зверёныш даже не сопротивлялся, уже смирившись с неизбежным.
Дэн так же бегом вернулся в вагончик. Он старался не думать о последствиях своего поступка. Выживет ли вообще промокший собачий детёныш? И что делать, если выживет? Разрешат ли ему его оставить? Или выкинут на улицу, под дождь? И получится, что он, Дэн, своей глупой жалостью (очень странное чувство, непонятное) лишь продлил агонию несчастного животного?
Щенок за пазухой быстро согрелся, перестал дрожать и сразу попытался выбраться наружу, цепляясь острыми коготками за кожу… Не больно, даже смешно… Дэн достал кутёнка, посадил на свой топчан. Щенок был небольшой, с его ладонь. Рыжий, с тёмными пуговками глаз и розовым крапчатым носом. Как только щенок оказался на свободе, то принялся тонко и требовательно тявкать, слегка переступая передними лапками и уморительно виляя хвостиком.
Дэн заволновался: сейчас этот неизвестно зачем спасённый зверь перебудит всю бригаду. И тогда, пожалуй, их обоих выкинут за дверь.
Парень заметался. Что едят собаки?! На столе стояла полупустая банка с тушёнкой. Дэн схватил банку, понюхал… Вроде нормально пахнет, не испортилась в тепле. Собаки же любят мясо? А тушёнка — это мясо. Дэн вывалил остатки консервы в свою тарелку, накрошил хлеба и поставил перед щенком. Тот ткнулся мордахой, фыркнул и споро начал подбирать угощение. Через пару минут перед мелким оккупантом стояла дочиста вылизанная посудина, а он сам вновь тявкнул, преданно заглядывая парню в глаза. Дэн догадливо сунул ему под нос кружку с водой. Зверёныш напился, старательно вылизал подсохшую шкурку и, тяжело вздохнув, устроился спать рядом с подушкой Дэна.
Парень склонился над кутёнком, с интересом его рассматривая, тронул мягкий бок кончиками пальцев и вдруг понял, что улыбается, от души и широко. Наверно, первый раз в жизни… Во всяком случае, в той её части, которую он помнил. Он аккуратно улёгся, боясь потревожить зверёныша, но тот только открыл глаза, сонно потянулся и перебрался под одеяло. Он тоже любил тепло. У хвостатого рыжего тоже был свой неведомый рефрижератор.
Утром бригада столпилась возле кровати Терминатора. Дэн сидел, набычившись и упрямо поджав губы. Щенок, не подозревая, что решается его судьба, беззаботно прыгал по коленям вновь обретённого хозяина и требовательно бодался лбом. Он явно хотел завтракать.
В вагончик ввалился мокрый бригадир:
— Так, на сегодня работа отменяется. Если дождь до завтра не прекратится, будем что-то решать. Пойдём на внутреннюю отделку… — начал Савельич, откинув со лба брезентовый капюшон, и с удивлением увидел, как все что-то с интересом рассматривают в закутке рыжика. У мужчины шевельнулось недоброе предчувствие. Всё-таки он ждал подвоха от этого странного парня с какими-то небывалыми способностями, о которых, казалось, тот и сам не подозревает.
Бригадир раздвинул строй мужиков — и увидел не одного рыжего, а двух, причём один из них скрутил подушку в тугой узел от напряжения, а второй весело скакал и вилял хвостом.
Савельич перевёл дух: всё нормально, мальчик просто притащил домой питомца с улицы. Классика: первую зарплату на сладости, щенок за пазухой… Только бы до сигарет в подворотне и дешёвого алкоголя не дошло. Надо бы им всерьёз заняться. Забавный экземпляр, хотя бригадира не покидало странное щемящее чувство, сродни жалости: у парня явно не было детства. Он будто сразу шагнул во взрослую жизнь, прямо из детской кроватки. И эта жизнь его явно не щадила. Чего стоили его страшные, непонятные шрамы, тонкими белыми штрихами испестрявшие худощавое мускулистое тело, — Савельич случайно их заметил, когда передавал ему очередную шмотку для примерки в магазине.
Бригадир нарочито нахмурился, но сам еле сдерживал рвущийся наружу смех.
— Это кто у нас?
Дэн нерешительно поднял глаза:
— Котька…
Савельич решительно подхватил щенка за шкирку, заглянул под хвост: