Луч света ударил в кусты, выхватив из темноты фигуры трех молодых женщин, одетых точно так, как амазонки с фермы – в узкие шорты и сандалии. Но их глаза и верхняя часть лица были скрыты за неким подобием масок – тех, с которыми ныряют аквалангисты. В руках амазонки держали длинные жезлы с раздвоенными гибкими концами – нечто вроде антенн старинной системы, и их концы были угрожающе направлены в сторону Дипо.
Из дневника Нилса Хеллстрома
Иногда я понимаю, насколько случайным и несущественным является данное мне имя. Оно могло состоять из совершенно иного сочетания звуков, и тем не менее это был бы я. Имена не имеют значения. И это хорошая мысль. Так говорила праматерь Трова и мои первые учителя. Мое имя – результат случайного совпадения обстоятельств. Если бы я родился в семье людей из Внешнего мира, с присущим им индивидуализмом, меня назвали бы иначе. Сознание этих людей принципиально отличается от моего сознания, их время – не мое время. Когда-нибудь мы, живущие по законам Термитника, вообще откажемся от имен. Слова, произнесенные моей праматерью, убеждают меня в необходимости поступить так. Совершенное общество не может позволить своим членам иметь постоянные уникальные имена. В лучшем случае имя – это этикетка. Они бывают полезными лишь при временном употреблении. Не исключено, что на разных этапах своей жизни мы будем пользоваться разными именами. Или цифрами. Цифры больше соответствуют тому, что моя праматерь столь удачно выразила.
В третьем часу ночи Кловис смотрела, как Эдди меряет шагами маленькую комнатку ее квартиры. Телефонный звонок разбудил их. На звонок ответил Эдди. Он пришел к Кловис, не таясь. Агентство не возражало против подобных связей. Они даже приветствовались, если только не становились слишком тесными. Никаких последствий и взаимных обязательств – лишь физическое удовольствие, подобное удовлетворению от спортивных упражнений.
Все, что сказал Эдди, повесив трубку, было:
– Это ДТ, – сообщил Эдди. – Мерривейл велел ему позвонить. Они потеряли связь с Карлосом и Тимиеной.
– Боже!
Кловис выскользнула из постели и надела халат. Эдди прошел в гостиную.
– Мне следовало самой ответить на звонок, – сказала она, надеясь вывести Эдди из глубокой задумчивости.
– Зачем? ДТ искал меня.
– Здесь?
– Да.
– А как он узнал, что ты тут?
– Позвонил ко мне, и там, естественно, никто не ответил.
– Эдди! Мне это не нравится.
– Мне тоже!
– Что еще сказал ДТ?
Эдди остановился перед Кловис, глядя на ее ноги.
– Нам опять придется поиграть в брата с сестрой. Ник Миэрли будет нашим папашей, и все мы поедем на каникулы в штат Орегон.
Из дневника Нилса Хеллстрома
По виду Фэнси можно понять, что она несчастна. Жизнь в Термитнике удручает ее. Неужели Фэнси готова к жизни во Внешнем мире? Такое иногда бывает, и каждый случай является предметом нашего беспокойства. Боюсь, что Фэнси снова попытается сбежать. Если это произойдет, придется ей ампутировать нижние конечности. Нам это выгоднее, чем отправлять ее в чаны для переработки. Ее первенец, Сальдо – воплощение наших надежд, и мы не имеем права терять столь мощный производительный потенциал. Плохо еще и то, что Фэнси хороша в работе с насекомыми. Придется пристально следить за ней, пока мы не закончим фильм, над которым трудимся. В общем, пока все не наладится, я не стану посылать ее с поручениями во Внешний мир. Наверное, следует внушить ей большую ответственность за то, что мы делаем. Я могу передать Фэнси свое ви́дение нашего нового фильма, и это поможет ей справиться с нестабильностью. Этот фильм так для нас важен! Мы считаем его настоящим прорывом на новый уровень. Будут и новые фильмы, и эти ленты помогут миру подготовиться к тому, что мы скажем по поводу выживания человечества. Я знаю, что Фэнси разделяет эту революционную точку зрения. Верит в то, что насекомые переживут нас. Даже праматерь Трова боялась этого, но я вынужден был идти дальше и развивать эту мысль. Выход в том, что мы должны как можно больше походить на тех, чьей модели существования следуем.