Крафт, замыкавший шествие, закрыл за собой дверь, встав от нее в трех шагах, с руками, сложенными на груди, – словно взялся охранять вход. В дальнем правом углу была еще одна дверь, которая, как отметил Перудж, вела в темную комнату с электронным оборудованием. И вновь ему показалось, что все это мало напоминает киностудию.
В комнате стоял овальный стол из дерева, окруженный четырьмя креслами. Хеллстром устроился в самом дальнем из них и спокойно произнес:
– Люди, на которых вы смотрите, мистер Перудж, заняты микшированием сложной звуковой дорожки. Весьма тонкая, должен заметить, работа.
Перудж изучал сидевших перед экранами людей, не в состоянии пока понять, что в них показалось ему странным и необычным. Вскоре он сообразил: из шестерых мужчин и троих женщин восемь человек были так похожи друг на друга, словно принадлежали к одной семье. Он присмотрелся к их лицам, освещенным мерцающими лучами. Эти люди внешностью были совершенно идентичны, причем не только из-за того, что носили одинаковые халаты. У них были одного тона короткие светлые волосы и слегка удлиненные лица с большими глазами. Женщины отличались от мужчин наличием груди и мягкостью черт лица. Мужчина, который внешностью диссонировал с этой восьмеркой, тоже был блондином и напоминал кого-то, кого Перудж уже раньше видел. Неожиданно Перудж понял, что этот странный мужчина за стеклом как две капли воды похож на Хеллстрома.
Все это в одно мгновение промелькнуло в голове Перуджа, и тотчас же дверь за спиной Крафта открылась и вошла женщина, спустившаяся в клети из-под потолка. По крайней мере, с этой женщиной все в порядке, успокоил себя Перудж. Но эта восьмерка! Это нечто из ряда вон!
– Фэнси! – раздраженно воскликнул Хеллстром.
Что она здесь делает? Разве он посылал за ней? Хеллстрому совсем не понравились ее блуждающая улыбка и выражение лица.
Перудж смотрел на Фэнси, на ее овальное, почти кукольное лицо и весьма привлекательную фигуру, отметив, что движется она, сознавая, какое впечатление производят на него контуры ее тела, угадывающиеся под тонкой тканью халата. Женщина заговорила с Хеллстромом, но все, что она делала и произносила, предназначалось Перуджу.
– Меня послал Эд, – объяснила она. – Он хочет, чтобы вы знали: мы должны переснять ту сцену с москитами. Вы в ней участвуете, помните? Я говорила, что придется переделывать. Москиты были перевозбуждены, но вы же никого не слушаете!
Потом женщина решила, что пора обратить внимание на Перуджа, и, приблизившись к нему, поинтересовалась:
– А это кто?
– Это мистер Перудж, – ответил Хеллстром с ноткой беспокойства в голосе. Что эта Фэнси затеяла?
– Здравствуйте, мистер Перудж! Я – Фэнси.
Хеллстром внимательно наблюдал. Что она делает? Стараясь придавить раздражение, Хеллстром глубоко вздохнул. Так, все ясно: Фэнси накололась стимуляторами и старается завести Перуджа. Но зачем? Впрочем, все уже работает. Перуджа так и тянет к Фэнси, и он не в состоянии понять источник ее магнетизма. Ни один из людей Внешнего мира не разбирается в химии подобных отношений. Крафт, кстати, на мгновение тоже стал жертвой ее мощной сексуальности, но Хеллстром сделал предупреждающий жест, и он пришел в себя, хотя и не сразу. Крафт давно жил вне постоянных контактов с Термитником и не пользовался средствами для сдерживания инстинктов. Перудж, тем временем, приходить в себя не собирался.
Хеллстром пока не решил, позволить ли Фэнси продолжить то, что она затеяла. Она играла в опасную игру без предварительных инструкций. Разумеется, было бы неплохо получить гены Перуджа, но…
Перудж стоял, ошеломленный. Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь столь сильное сексуальное возбуждение овладевало им. И женщина чувствовала это. Она хотела его, и это было очевидно. Неужели люди, приведшие его сюда, сыграли с ним злую шутку? Нет, вряд ли! Это просто случайное соединение разных химических элементов, и он об этом читал. Перудж вдруг услышал, что Фэнси спрашивает его о чем-то, а именно – не останется ли он ночевать на ферме.