– Попробуете? – покачал головой Жанверт. Эти люди – мерзавцы! Как они могут продолжать свою игру, да еще и с такими невинными физиономиями, хотя знают, что попались?
– Фэнси просто хочет, чтобы вы чувствовали себя более комфортно, – объяснил Хеллстром. В этот же момент он подал знак Мимеке – пусть сядет с ними за стол! Да, Сальдо был на волоске от гибели. Жанверт едва не пристрелил его. Неужели все люди в этом агентстве способны на столь отчаянные поступки?
– У нас уже есть пример того, как мисс Фэнси умеет обеспечить комфорт, – усмехнулся Жанверт. – Спасибо, хотя благодарить вас особо не за что.
– Ну что ж, – сказал Хеллстром, – а я не собираюсь отказываться от ланча. Вы можете к нам присоединиться. – Он приблизился к Мимеке и взял ее за руку: – Пойдем, моя милая. Мы сделали все, что смогли.
Жанверту пришлось следовать за ними в столовую. Он заметил, что стол был накрыт на четверых. Кто четвертый? Крафт? Сальдо?
Хеллстром усадил Мимеку спиной к буфету, а сам устроился во главе стола. Сзади него была дверь в кухню. Указав на кресло напротив Мимеки, он произнес:
– Вы же можете, по крайней мере, посидеть с нами.
Проигнорировав приглашение, Жанверт обошел стол и сел рядом с Мимекой.
– Ну что ж, – кивнул Хеллстром. – Как вам будет угодно.
Жанверт взглянул на женщину. Та сидела, положив руки на колени и глядя в тарелку, словно произносила молитву. Жанверт усмехнулся. Сама невинность! Ничего, мы заберем тебя с собой. А если попытаешься улизнуть, как это сделал твой дружок, я буду стрелять. И уже не по ногам.
– Сегодня у нас запеченные отбивные, – сообщил Хеллстром. – Может, все-таки отведаете?
– Поберегусь, – ответил Жанверт. – Здоровее буду.
Услышав скрип кухонной двери, он сжал рукоятку пистолета. Пожилая седая женщина с темной кожей и ясными голубыми глазами вошла в столовую. На ее морщинистом лице появилась улыбка – женщина вопросительно смотрела на Хеллстрома. Жанверт взглянул на хозяина дома: тот сделал пальцами легкое движение – явно для пожилой женщины. А потом внимательно посмотрел на молодую, сидевшую рядом.
– Что за знаки вы подаете? – резко спросил Жанверт.
Хеллстром, поняв, что чужак заметил сигнал, направленный в сторону старшей женщины, вздохнул. С Жанвертом будет сложно, если не дать ему поесть. Нужно так много успеть сделать, а Сальдо еще очень молод, чтобы можно было поручить ему сразу все. В Термитнике были опытные советчики, Сальдо вряд ли к ним обратится – в нем начало проявляться упрямство, с которым, как Хеллстром полагал, ему придется побороться.
– Я задал вопрос, – напомнил Жанверт.
– Я собирался привлечь всех, кого мог, чтобы они помогли мне убедить вас отведать нашей еды, – произнес Хеллстром. Устроит ли чужака это объяснение?
– Не получится! – заявил Жанверт.
Он посмотрел на пожилую женщину. Та молча стояла позади Хеллстрома, одной рукой по-прежнему держась за открытую кухонную дверь. Почему она не сказала ни слова? Или женщина будет просто стоять, ожидая приказаний?
В столовой воцарилась тишина. Хеллстром размышлял, верно ли он оценил этого молодого чужака и не следует ли дать сигнал накрывать на стол. Жанверт удивлялся, какого черта они держат паузу. А еще он вспомнил, что говорил ему Перудж о «молчаливых женщинах». Якобы они пытаются овладеть сложным произношением. Хотя эта пожилая женщина совсем не похожа на актрису.
Нужно рискнуть, подумал Хеллстром. И, прервав молчание, сказал:
– Миссис Найлс! Принесите нам две порции, пожалуйста! Мне и Фэнси. Мистер Жанверт не хочет есть.
Одновременно, маскируя свои действия тем, что якобы почесывает голову, сигналом он приказал миссис Найлс нести еду. Слова для нее не имели никакого значения – она была работником, специально подготовленным для таких заданий, и умела читать лишь знаки. Кивнув, женщина направилась в кухню.
Жанверт почувствовал аппетитные запахи, донесшиеся оттуда, и подумал: А не свалял ли он дурака? Вряд ли эти люди рискнут отравить его в своем доме. Конечно, они странные, однако… Хотя, могут и отравить. Но зачем нужны столь сложные приготовления? Хеллстром, разумеется, знал о смерти Перуджа. Но кого тогда они ждали на ланч? Или он «заказал» его и делает вид, будто ему ничего не известно? Но это означает, что еда не может быть отравленной. Господи! Какие запахи доносятся с кухни! Как же он любит отбивные!