Пока она шептала, деревья за окном пригибались ниже. Листья чернели, скручивались от холода. Над поверхностью горячего источника заклубился пар, словно зима на мгновение вернулась в эти края.
Изольда бормотала, и холодок пробегал по ее шее, заставляя вспоминать, как жжется зачарованная пряжа в чулане Пайян-Жен. Опасное путешествие в усадьбу Хаар Силлиэ случилось давным-давно. Злоключения остались позади, незачем, собрав волю в кулак, нестись сквозь ночь и вьюгу, искать Таальвена Валишера. Отчего же сердце стучит набатом, заставляя хозяйку изнывать от туманных предчувствий?..
Как во сне, принцесса пропела последний куплет. И голубая зарница осенила небеса. Неистовый, до мельчайшего вихря знакомый ураган взвыл в вышине — так далеко, что и не расслышать, но Изольда почуяла его каждой чернильной веточкой.
«Не может быть!»
Гребешок выпал из ослабевших пальцев, обиженно звякнув о доски. Принцесса вынырнула из топких размышлений, как рыба из глубины.
Пора мне научиться не спать наяву, а то мерещится всякое… — С деланым спокойствием она поднялась, оперлась локтями о подоконник.
Кругом было тихо: в синеве зажигались звезды, лес привычно шептался, будто живой. Тонкой невидимой струйкой из кухни поднимался чудесный аромат не то пирога, не то сладкой запеканки.
— Пора. — Намереваясь закрыть ставни, девушка высунулась из окна, и тут на щеку ей опустилась одинокая острая снежинка.
Тоньше паучьей нити, она мгновенно растаяла, но это не имело значения. Подобрав юбки, именинница стремглав сбежала по лестнице и выскочила на крыльцо.
— А вот и ты… — едва успела пробормотать изумленная Лива.
Вместе с Зефиром она расставила на столе блюда и кувшины, зажгла свечи. Но, кажется, виновница торжества не оценила стараний. Стрелой девушка вылетела во двор, погасив на бегу с десяток хрупких огоньков.
— Что с ней? — недоуменно пожал плечами Западный ветер.
Навострив уши, Таальвен Валишер мрачно поднялся из своего угла и потрусил за Изольдой.
А она между тем уговаривала себя, спускаясь с травянистого холма:
— Просто прогуляюсь перед застольем — проверю окрестности, чтобы спалось спокойнее.
И непрошеная надежда бутоном зрела в груди.
Особый хрустальный перезвон, доносящийся издалека, принцесса узнала бы из сотни ветряных порывов. По ершистым дуновениям, заставляющим все живое коченеть до весны, ее плечи тосковали, словно по доброму другу.
— Не в первый раз я грежу с открытыми глазами, — твердила терновая колдунья, карабкаясь на крутой пригорок. — Может статься, и теперь чудится…
А земля вокруг тем временем покрывалась морозной глазурью. Крошась под подошвами туфелек, цветочные стебли жалобно хрустели. Дыхание превращалось в белые облака.
Шаг, еще один — и запыхавшаяся, бледная от напряжения принцесса ступила на затерянную среди зарослей поляну Сердце ее наконец перестало вырываться из реберной клетки. Радостно ёкнув, оно вдруг утихло, а сама Изольда застыла статуей.
Напротив, в вершке от выбеленной инеем земли, парил Хёльмвинд. Длинные рукава его наряда мерно колыхались, волосы серебрились в ночной темноте.
Точеное лицо не изменилось, будто равнодушная маска — единственное, что оно умело выражать. Но Изольду было не обмануть огнем ледяного взгляда, она отлично знала, как неукротим гнев верховного, как всепоглощающе его отчаяние.
— Хёльм. — На губах мелькнула смущенная улыбка. Ноги сами понесли вперед.
— Здравствуй, Изольда Мак Тир. Давно не виделись, Звонкий бесстрастный голос всколыхнул тишину. — Но я пришел не к тебе. Хочу поговорить с тьер-на-вьёр.