Мантассо сложил свои крупные руки и уставился на рыцаря.
— В послании говориться, что девочка в безопасности, довольна своей семьей, воспитывавшей её с рождения, и не тронута злом, которое выбрал её отец. Имеем ли мы право нарушить эту идиллию?
— Не только право, но и долг, — строго сказал Лаарин. — Разумеется, она должна оказаться под опекой и присмотром ордена. А то, что несмотря на всю свою незначительность, она может быть обладательницей одного из колец Самулара, добавляет к делу срочности. Но что делать?
— С вашего позволения, магистр Лаарин. Полагаю, ответ лежит перед нами, — сказал сир Гарет своим придворным тоном. — Что насчет этого парня? Я слышал, он самый лучший и талантливый из послушников, и более чем готов к своему испытанию паладина. Поручите ему найти девочку и кольцо.
Прошло несколько сердцебиений, прежде чем Алгоринд понял, что рыцари говорят о нем. Они думали, не дать ли ему испытание паладина! Он не ожидал подобной чести еще как минимум год!
— Полагаю, ты согласен, — сухо сказал Лаарин, изучая сияющее лицо Алгоринда.
— Более чем! Для меня честь служить Тиру и его святому Ордену, милорды. Так или иначе.
— Вне всяких сомнений, он нетерпелив, — проворчал Монтассо. Крупный жрец раздраженно пошевелился, заставляя ветхий стул противно заскрипеть. — Прежде, чем вы продолжите, мне стоит высказаться по этому вопросу!
— Разумеется, — сказал Лаарин тщательно сдерживаемым тоном. — Почему это дело должно отличаться от остальных?
Алгоринд моргнул, удивленный этим признаком разногласий среди магистров. Мантассо, следивший за происходящим, все заметил и раздраженно покачал головой.
— Я не хочу проявить неуважение к любым традициям, — заявил крупный жрец, — но этот юноша принадлежит к духовенству, а не к воинскому ордену. Разве не должны мы в своем служении Тиру использовать все средства? Все? У Алгоринда хватит учености, языка, быстрого ума и потенциала как для карьеры ученого, так и для пути предводителя. Его знания картографии замечательны. Он обаятелен, и язык у него подвешен. Он мог бы далеко продвинуться по стезе жреца и его успехи значительно помогли бы делу Тира. Но сколько паладинов доживают до своей тридцатой зимы? До двадцать пятой? Может быть два или три. Из сотни! Вы, почтенные господа, собравшиеся в этой палате, не правило, а скорее исключение!
— А Алгоринд не исключителен? — возразил Лаарин. — Мы хорошо осведомлены о талантах и потенциале этого молодого паладина. Ордену нужны такие люди. Дело решено, — он повернулся к Алгоринду. — У тебя есть обязанности, брат. Исполни их достойно.
Алгоринд встал на ноги, слишком довольный услышанным, и поклонился магистру. Он оставил кабинет, чтобы подготовиться к испытанию, в полной уверенности, что ничто не затмит славы этого момента.
Последовавший за ним сир Гарет крикнул ему остановиться. Прославленный паладин протянул руку, сжимая запястье юноши, словно тот уже был членом ордена. Или словно он сам все еще не отошел от дел. Они шли бок о бок, и сир Гарет делился с Алгориндом опытом, давая подробные указания о том, какие шаги предпринять, чтобы спасти ребенка.
Беседа вышла более славной, чем когда-либо мечтал Алгоринд. Он слушал внимательно, сохраняя каждую деталь в своей тщательно натренированной памяти. К тому времени, как снаряжение паладина было собрано, а боевой конь — снаряжен в дорогу, сир Гарет заявил, что юноша полностью готов.
— Ты принесешь ордену славу, сын мой, — с доброй улыбкой заверил его великий человек. — Помни рыцарские добродетели: мужество, честь и справедливость. Я добавлю к этому еще одно качество — осмотрительность. Это очень важно. Ты не должен никому рассказывать о том, что делаешь. Ты клянешься в этом?
Алгоринд, чью голову вскружило волнение, преклонение перед героем и святой пыл, пал на колено перед паладином.
— В этом деле, как и во всех остальных, сир Гарет, я последую твоим приказам.
* * * * *
У Бронвин ушла пара дней, чтобы выследить Малхора.
Во-первых, ей пришлось отыскать и опросить агентов Арфистов, которые проводили сделки Данилы и заставили людей Малхора пойти за ней. Задача была не из легких. Скрытность была привычкой, глубоко укоренившейся среди арфистов, и многие из них опасались делиться секретами даже со своими. К счастью, один из приспешников Данилы был хафлингом с претензиями барда. Рассказ о небольшой роли, сыгранной им в событиях — разумеется, в последствии она сильно возросла — облетел таверны и сборища, часто посещаемые коротышками. Однажды вечером Алиса Тинкер услышала эту песню и принесла весть, вместе с протестующим хафлингом, прямиком Бронвин.