Лишь одно неизменно – извечное желание слиться с матерью-природой, жить с нею в одном ритме, подчинить биение сердца могучим, диким силам первозданной природы.
В памяти всплыли картины далёкого прошлого. Калейдоскопом пронеслись детство, отрочество и юность; мелькнули улыбающиеся лица родителей, давние друзья, товарищи по играм; первая драка, первая любовь, первый поцелуй... где всё это теперь?
Я теряю сознание от боли; зрение почти полностью изменило мне, фигура Эргаэля расплылась так, что не отличить от фона. Не хочу умереть вот так, на каменном полу; я всегда верил, что человек сам творит свою судьбу. Что же я сделал, если оказался здесь?
Словно вязкое болото, меня затягивает блаженное беспамятство. Смежить веки, забыться и исчезнуть, уйти из этого мира…
Глава 9
- Он очнулся, Луций!
К реальности вернул высокий, звонкий женский голос – без сомнения, Мики. Но откуда? Выходит, я не умер?..
- Слава богам, ты вернулся, Хат! – над ухом зазвучали знакомые интонации.
Тяжёлые, распухшие веки удалось разлепить с величайшим трудом. Надо мной склонились тревожные лица Мики и Луция на фоне белоснежного потолка. Комната совсем не похожа на ту, где нас с Арторисом держал Эргаэль, и ещё меньше походит на загробный мир. Это значит лишь одно.
Они успели. Друзья спасли меня.
Я попытался приподняться в постели – к немалому удивлению, успешно. Сильно гудит голова, правая рука не слушается, а любое движение отзывается болью в груди. Но я жив!
Я огляделся – всё вокруг незнакомо. Раньше я здесь не бывал.
- Где мы? – язык с величайшим трудом ворочается в пересохшем горле.
Вместо ответа Луций поднёс чашу с водой:
- Пей, Хат.
Я жадно приник к чаше, тёплая влага текла по заросшему лицу.
- Мы у Килесы Олен, – произнёс тем временем управляющий. – Её апартаменты ближе всего к месту, где нашли вас с Арторисом. Госпожа Олен любезно согласилась помочь. Мы хотели оказать тебе первую помощь, а затем перенести в мои покои, но ты был так плох, что пришлось остаться здесь. Всё это время Килеса Олен выхаживала тебя и молилась за твоё выздоровление, Хат.
- Долго я был в отключке? И что с Арторисом?
- Арторис в порядке – отделался синяками и ссадинами. Ему повезло.
- А я чуть на тот свет не отправился, – попытался пошутить я.
- Непременно отправился бы, не помоги Килеса Олен, – тон Луция яснее всяких слов говорит – ситуация и впрямь была серьёзная. – Сломана рука, несколько рёбер, вдобавок ты сильно ударился головой. Ты пролежал в лихорадке пять дней, Хат.
Пять дней? С ума сойти!
Мика исчезла из поля зрения и через секунду появилась вновь с влажным полотенцем в руках. Девушка наклонилась ближе. Я почувствовал ласковое прикосновение и блаженную прохладу пропитанной водой ткани. Благодарная улыбка озарила моё лицо.
- Эргаэль?
- Мы его взяли, друг. Винд-Гу привела к комнате, где брегиец держал вас с Арторисом. Когда мы вошли, ты лежал распростёртым на полу, а Эргаэль занёс меч для удара. Ещё секунда – и мы бы никогда больше не увиделись, Хат.
Я слегка склонил голову. Слабый жест не может выразить всех чувств, но я не находил слов. Кроме того, я был очень слаб.
- Зарк бросился на брегийца, сбил с ног до того, как тот нанёс роковой удар, – продолжил Луций. – Завязалась драка. Эргаэль оказался достойным противником. Впечатляющий поединок, но недолгий.
- Ты же сказал, Зарк и Эргаэль сражались на равных?
- Пистолет Жайдинна решило исход дела не в пользу брегийца.
- Но…
- Верно, Хат, – Луций закивал, губы стянулись тонкой нитью. – Наёмник мёртв.
Мика тронула управляющего за плечо.
- Поговорим после, – Луций беспокойно заёрзал. – Тебе нужен отдых.
Что верно, то верно – слабость и головокружение усилились.
Управляющий взял Мику за руку, увлёк к выходу. Луций поравнялся с единственной имевшейся в комнате лампой, он затушил её. В кромешной темноте раздался голос – мягкий, сострадательный:
- Поправляйся, друг.
Не прошло и минуты, как я вновь отправился странствовать в царство снов.
* * *
Следующая неделя прошла в постели. Телу нужен отдых – от такого нельзя отмахнуться. Я довольно быстро вернулся во всегдашнее бодрое расположение духа, но не забыл, что испытал при столкновении со смертью. О том, что изменило меня навсегда.
Привычка легко, отчасти даже цинично относиться к смерти – как к своей, так и к других, – ушла. Я осознал, сколь дорога жизнь и как велика ценность каждого момента. Бесшабашный Хаттул Себас ушёл навсегда, уступил место… кому? Не знаю. Одно могу сказать точно: он совершенно не похож на меня, хотя внешне перемена едва ли заметна.