- Он неправильно понял, Луций, - Жайдинн повернулся в мою сторону. – Подразумевалось, что вы, господин Себас – тот, кто может хоть немного пролить свет на это дело.
Сперва я не совсем понял, что они имеют в виду, но потом до меня дошло. Послание! Наверняка с его помощью можно понять, в каком направлении начать поиски.
Я взял сумку, извлёк запечатанный свёрток. В условия сделки входила полная конфиденциальность информации, но на это Натаниэль Тендус уже вряд ли обратит внимание.
На застывшем сургуче изображена человеческая ладонь; все пальцы, кроме большого и указательного, отсутствовуют.
- Никогда не видел подобной печати. Не знаете, что это? – я протянул свёрток Луцию.
Реакция заставила меня содрогнуться.
Леандрес побледнел, как полотно. Свёрток выпал из враз ослабевшей руки, в широко раскрытых глазах плескался старый, похороненный в дальних уголках души страх. И воспоминания. Очень неприятные воспоминания.
Зарк наклонился, чешуйчатая лапа подобрала свёрток.
- Жайдинн, Зарк, – Луций быстро совладал с собой. Взгляд управляющего указал на вдавленный в сургуч символ.
Провожатые взглянули на печать:
- Да. Это оно, - по лицу хайбака заметно – увиденное ему отнюдь не по душе.
Эти трое определённо что-то знают. И, если судить по реакции Луция, знание – не из приятных. Я собрался расспросить их, но взгляд Зарка – ледяное пламя жёлтых глаз – и отрицательное покачивание головой убедили в обратном.
- Вот и госпожа Олен, - Жайдинн указал на проём, через который мы прошли несколько минут назад.
Высокого задрав голову, в залу вошла – нет, вступила пожилая женщина из народа светлых эльфов в ослепительно белых одеждах, перевязанных простых коричневым поясом. Она стара даже по меркам своих сородичей – морщины избороздили худое, скуластое лицо. Тонкие, плотно сжатые губы, пронзительные голубые глаза, тонкий прямой нос, высокое переносье, что прямой линией переходит в лоб – весь облик заявляет о силе и властности. На шее – большой металлический диск с изображёнными концентрическими кругами наподобие тех, что можно наблюдать у срубленного дерева.
Последователи.
О них много говорят в последнее время. Это религиозное течение появилось словно из ниоткуда и в короткий срок стало доминирующим на всей территории Конфедерации, что странно, ведь уже пару веков как идёт устойчивый упадок религии и рост влияния светской власти. К несчастью, власть имущие не сообразили, что народу потребна высшая сила, которой можно поклоняться и куда удобно сваливать все свои промахи и неудачи; к моменту появления культа людей настолько угнетал факт, что ответственность за свою жизнь приходится нести самим, что народ ухватился за культ, как утопающий за соломинку. Ещё бы! Теперь можно расслабиться и со спокойной душой влачить жалкое существование: достаточно уповать на милость нового бога и называть все неприятности божественной карой.
Последователи поклоняются Единому – мифической силе, что якобы создала всё сущее. В чём-то похоже с верованиями соларов, но Солнцеликий существует на самом деле, и убедиться в этом может любой, а Единый был и остаётся гипотетическим конструктом. Последователи утверждают, что вскоре в наш мир явится Мессия – вестник Единого, по пришествии которого всё зло под этими небесами будет истреблено. Хорошая сказочка для необразованной черни, напоминает льстивые посулы разного рода мошенников.
Как можно догадаться, я полон скепсиса в отношении религии. Если какой-либо сверхразум и существует, то он уже предоставил каждому из живущих всё для обустройства своей судьбы.
Апломб, с коим Килеса Олен вошла в главную залу, не произвёл на меня никакого впечатления. На Луция тоже: кислая физиономия управляющего весьма красноречива – парень не жалует престарелую особу. Жайдинн, как всегда, бесстрастен, а в мимике соларов я ничего не смыслю.
Впрочем, часть собравшихся относится к эльфийке с заметным почтением. Мика склонила голову, когда Килеса Олен прошла мимо, а молодой дроу, сосед Фаваро, подскочил, взял её руку в свои и стал горячо о чём-то упрашивать. Мы сидели далеко, и я не мог разобрать слов, но похоже, он просил пожилую эльфийку о благословении.
Стоящий неподалёку наёмник-брегиец наблюдал за этой сценой с презрительным выражением на обветренном лице. Похоже, он тоже не слишком жалует религиозных деятелей. Оно и понятно – глупо ждать от наёмника благочестия.
Закончив с аристократом, Килеса Олен окинула взглядом залу. На тонких губах заиграла самодовольная улыбка, совсем не достойная проповедника. Женщина устроилась за отдельным столиком.