И вот верующие снова собрались вместе и избрали дьяконов и диакониц, благочестивых мужчин и женщин, которые были “слугами” общины, которые заботились о больных и бедных (предмет большой заботы ранних христиан) и которые заботились об имуществе общины и заботились обо всех мелких повседневных делах.
Ещё позже, когда число членов церкви продолжало расти, а административные дела стали слишком сложными для простых любителей, они были доверены небольшой группе “старейшин”. Они были известны под своим греческим именем пресвитеров, и отсюда наше слово “священник”.
По прошествии ряда лет, когда в каждой деревне или городе появилась своя христианская церковь, возникла необходимость в общей политике. Затем был избран “смотритель” (епископ или иерарх), который руководил целым округом и руководил его отношениями с римским правительством.
Вскоре епископы появились во всех главных городах империи, а те, что в Антиохии, Константинополе, Иерусалиме, Карфагене, Риме, Александрии и Афинах, слыли очень влиятельными господами, которые были почти так же важны, как гражданские и военные губернаторы своих провинций.
В начале, конечно, епископ, который председательствовал в той части мира, где Иисус жил, страдал и умер, пользовался величайшим уважением. Но после того, как Иерусалим был разрушен и поколение, ожидавшее конца света и триумфа Сиона, исчезло с лица земли, бедный старый епископ в своем разрушенном дворце увидел себя лишенным своего прежнего престижа.
И вполне естественно, что его место лидера правоверных занял “смотритель”, живший в столице цивилизованного мира и кто охранял места, где Петр и Павел, великие апостолы запада, приняли мученическую смерть—епископ Римский.
Этот епископ, как и все остальные, был известен как Отец или Папа, обычное выражение любви и уважения, которым одаривали членов духовенства. Однако с течением веков титул Папы стал почти исключительно ассоциироваться в сознании людей с конкретным “Отцом”, который был главой столичной епархии. Когда они говорили о Папе или Папе Римском, они имели в виду только одного Отца, епископа Рима, а не какого-то произвольного епископа Константинопольского или епископа Карфагенского. Это было совершенно нормальное развитие событий. Когда мы читаем в нашей газете о “Президенте”, нет необходимости добавлять “Соединенных Штатов”. Мы знаем, что имеется в виду глава нашего правительства, а не президент Пенсильванской железной дороги, или президент Гарвардского университета, или Президент Лиги Наций.
Впервые это имя официально появилось в документе в 258 году. В то время Рим все еще был столицей весьма успешной империи, и власть епископов была полностью омрачена властью императоров. Но в течение следующих трехсот лет, находясь под постоянной угрозой как иностранных, так и внутренних вторжений, преемники Цезаря начали искать новый дом, который обеспечил бы им большую безопасность. Такой они нашли в городе в другой части своих владений. Назывался он Византией, в честь мифического героя по имени Визас, который, как говорили, высадился там вскоре после Троянской войны. Расположенный в проливах, отделявших Европу от Азии, и доминирующий на торговом пути между Черным морем и Средиземным морем, он контролировал несколько важных монополий и имел такое большое коммерческое значение, что уже Спарта и Афины боролись за обладание этой богатой крепостью.
Византия, однако, держалась особняком до времен Александра и, пробыв некоторое время в составе Македонии, наконец была включена в состав Римской империи.
И теперь, после десяти веков растущего процветания, её Золотой Рог, заполненный кораблями из ста стран, был выбран для того, чтобы стать центром империи.
Народ Рима, оставленный на милость вестготов, вандалов и Бог знает каких других варваров, почувствовал, что наступил конец света, когда императорские дворцы пустовали годами; когда один государственный департамент за другим удалялся на берега Босфора и когда жителей столицы просили подчиняться законам, принятым за тысячу миль отсюда.
Но в сфере истории это дурной ветер, который не приносит никому добра. С уходом императора епископы остались самыми важными персонами города, единственными видимыми и ощутимыми наследниками славы императорского трона.
И как прекрасно они использовали свою новую независимость! Они были проницательными политиками, ибо престиж и влияние их должности привлекли лучшие умы всей Италии. Они чувствовали себя представителями неких вечных идей. Поэтому они никогда не спешили, а действовали с нарочитой медлительностью ледника и осмеливались рисковать там, где другие, действуя под давлением немедленной необходимости, принимали быстрые решения, ошибались и терпели неудачу.