Анна почувствовала себя в ловушке. Она никогда не сомневалась, что Эмин любил свою дочь. Он старался сберечь её от любой опасности, в которую та лезла, и души в ней не чаял. Ева словно его личный ангел. Только вот совсем недавно мужчина вбил себе в голову, что только замужество выбьет дурь из головы их дочери. Но теперь ловушка захлопнулась. Дети даже не знают о планах родителей на их жизнь. Их ожидает настоящая буря, когда Ева, наконец, узнает…
– Ох, Аллах… Тан с головой уходит в работу, не помню, когда он последний раз вовремя приходил домой, – продолжал раздумывать Беркер, а Анна с трудом сдержала смешок.
Абсурд происходящей ситуации поднимал в ней настоящую истерику, но она обещала мужу вести себя достойно, поэтому сейчас приходилось держаться из последних сил.
– А только представь!.. Его каждый день будет дома ждать красавица жена, – на этих словах Эмин взглянул на неё, а Беркер невольно взглянул на Эдже, на что та скромно улыбнулась. – Да он будет раньше уходить с работы, чтобы провести с ней больше времени! Ты только вспомни, как они дружили в детстве.
На губах Беркера расплылась довольная улыбка. Конечно же, вспомнил… Анна старательно отвела взгляд.
– Ваш долг – это ведь лишь формальность, Эмин бэй, – покачал головой Беркер. – Я уже давно не считаю эти мелочи.
«Лукавит», – тут же пронеслось в голове Анны.
– Но вот ваша дочь!.. Аллах! Ева же настоящее сокровище, только такую невесту я и готов видеть со своим сыном. Джаным* (душа моя)… Эдже, что ты скажешь на предложение наших гостей?
Анна перевела полный надежды взгляд на хозяйку дома, видя в ней последний шанс на свободу дочери. Та молчала какое-то время, а потом всё же произнесла.
– Согласна, наши дети создадут крепкую, счастливую семью. Да поможет им в этом Аллах…
Глава 1
Сигарета жжёт пальцы, выпускаю в воздух облачко дыма, наблюдая, как оно рассеивается и перед глазами вновь маячит чёрное небо. Приглушённая музыка доносится из-за закрытой двери запасного выхода клуба, и я в очередной раз морщусь. Голова раскалывается от бесконечного гомона и грохота. Ночной воздух приятно холодит разгорячённую кожу, облокачиваюсь спиной на кирпичную стену здания и продолжаю буравить взглядом небо.
Тушу сигарету, бросаю её в рядом стоящую урну и зарываюсь рукой в волосы, стараясь выбросить из головы подслушанный разговор. Но он, словно надоедливая муха, жужжит в сознании, не отпуская и не давая успокоиться. Точно так же не помогают успокоиться сигареты, бестолковая болтовня друзей и громкая музыка.
Хорошо помню каждый свой шаг. Время близилось к полуночи, родители обычно в это время уже спокойно спят. Я осторожно спускалась по лестнице и замерла на последних ступеньках, оставаясь в тени, услышав голоса на кухне. И, к моему огромному удивлению, они… ругались?..
– Эмин, она ребёнок! Наша маленькая девочка. Ей ещё учиться, жизнь строить, –восклицала мама, а я не решилась двинуться с места, ведь речь явно идёт обо мне. – О, Аллах, да они оба ещё дети! И ты даже не знаешь этого мальчика!
– Анна, по-моему, ты забываешься… Нашей дочери уже двадцать, Ева не ребёнок и должна отвечать за свою жизнь. А Тан далеко не мальчик! Взрослый мужчина, уже построивший карьеру. Она будет за ним как за каменной стеной. И потом, ашкым… Ты же хочешь, чтобы наша дочь была счастлива, спокойна, разумна. Ради Аллаха, подумай, джаным, она только и делает, что сбегает ночами!
Повисло гнетущее молчание, которое и меня заставило хорошенько напрячься. Тан?.. Имя мне точно знакомо, но я никак не могла вспомнить, кому оно принадлежит. Да хотя кому угодно, но только не в контексте со мной!..
– Это неправильно, Эмин. А как же чувства? – тихий голос моей матери нарушил тишину. Спокойный, но настолько твёрдый, что я невольно поёжилась. – Я выходила за тебя замуж по любви, а не по принуждению. Оставила свой дом, семью и приехала в совершенно чужую страну, но по своей воле! – всё же сорвалась на крик мама. – Аллахым* (О, Боже)! Ты лишаешь её выбора!
Послышался грохот, а дальше звон бокалов, отчего я сильнее вжала голову в плечи. Пусть и не видела происходящего, но была уверена, что терпение отца лопнуло, и он ударил кулаком по столу. Папа никогда не повышал на маму голос, но манера заканчивать разговор всегда одна – Эмин Аксан глава этой семьи, а, значит, его слово – закон.