Яо на это только слабо улыбнулась.
— Как по мне, это не настолько тонкий намёк, чтобы его проигнорировать. — накрыл её руку, своей ладонью. — Так что если это моя судьба, то я не буду от неё отказываться.
— Спасибо. — почти беззвучно ответила Яо.
— Обнимашки? — попытался состроить самую милую из своих улыбок?
Эльфийка неловко улыбнулась, кивнула и мы вновь стиснули друг друга в объятьях.
— Ну а что до твоего непутёвого народа, — проговорил я, заканчивая свою мысль, — то они и их привычки не имеют для меня никакого значения. — Есть ты, и мне этого достаточно.
Мы посидели так ещё какое-то время. И нас никто не прерывал, никто не ворвался в арсенал с глупыми криками. Нигде ничто не взорвалось и даже ВИК не лез со своими срочными и важными новостями. Семь с половиной сотен разумных при всём желании не смогут в одно мгновение сняться с лагеря и просто исчезнуть. Пусть даже это и тёмные эльфы. Им надо поесть перед дальней дорогой, оправиться, собрать палатки, потушить костры, проверить снаряжение, попрыгать на месте, в конце концов. После чего построиться в походные колонны и двинуться по маршруту, который ещё надо заранее обговорить между командирами подразделений.
Ну а нам надо выдвигаться за ними ещё через час, а то и два, чтобы даже они не знали о нашем присутствии. В общем, времени хватило на всё. И шкафчик перед тем, как сняться со стоянки я починил тоже.
Глава 7
— Поднимем бокалы, братья! — провозгласил донельзя довольный король, высоко воздев свой кубок, даже слегка расплескав вино на богато уставленный всевозможными яствами стол. — Сегодня мы славим нашу славную победу над могучим врагом, имя которому Орда! И пусть слава о том дне лета тысяча триста шестьдесят третьего года от небесной свадьбы Воздающей и Великодушного запомнят все! Пусть менестрели пронесут славу о той битве на своих устах через сотни лет, а её герои пожнут все плоды своей славы! И павшие, и живые! Ибо я сказал! Каждый получит по заслугам!
Сотни глоток загомонили в ответ. Чары стукнулись друг об друга с глухим звоном и вино опрокинулось в лужёные глотки. Сидящая по левую руку от короля прекрасная королева манерно и едва слышно похлопала свободной ладошкой по искусно отлитой чашей со своим напитком, обозначая аплодисменты и свечи на столах, светляки на стенах и люстры вспыхнули неестественно ярким светом, помогая цвету Гиранского рыцарства лучше увидеть пиршество, а музыкантам свои струны. Раздалась задорная музыка, которая едва справлялась с гомоном, наперебой травящих байки благородных солдат, которых просто распирало от радости.
И Виктория сидела рядом с королевой.
С одной стороны, для блестящей учёной с Земли, это был тот ещё дауншифтинг. С первопроходца в прикладной квантовой физики, первой в мире, совершившей пробой между мирами, до подружки королевы и верховной ведьмы в каком-то не самом большом королевстве людей, едва достигшем уровня средневековья, но с другой… Теперь в её руках была реальная сила. Не та иллюзия власти, что давала должность руководителя проекта, а самая, что ни на есть реальная, та, что определяет верховное право и позволяет посылать по матушке всех, кто пытается добиться от неё того, чего она дать не может или просто не хочет. И та победа, которую прямо сейчас восхваляют собравшиеся за длинными столами мужчины в парадных бригантинах и доспехах — это и её победа тоже. И каждый за столом сегодня знает, благодаря кому он до сих пор жив. И каждый ей за это благодарен! Так что знаете что? В жопу эту физику! В жопу «Кронос» и туда же пусть идёт высокоразвитая цивилизация двадцать четвёртого столетия Земли! Если она, Вика, по ней здесь заскучает, она себе её тут и создаст! А пока, король уже отогнал от себя наполнившего его чашу виночерпия и вновь поднимает свой кубок.
— Этот бокал я хочу выпить за того из нас, кто первым возвестил о надвигающейся угрозе! Роланд! Мальчик мой, поднимись, чтобы все тебя видели! — Роланд, как ему и полагается, сидел по правую руку от короля, через три места от него, которые по порядку занимали командир дружины, верховный чародей и епископ. Мужчина был молод, и статен с яркой открытой улыбкой и голубыми смеющимися глазами. Сейчас он имел право смотреть на всех с неким превосходством, мол смотрите, я сделал это, но нет, Вика была уверена, чту у него и в мыслях не было подобной чуши. А если у него спросить про это, то единственный ответ, которого от него можно было бы добиться звучал как-то так: «Это был мой долг». Что он, собственно, и сделал под одобрительное улюлюканье окружающих его рыцарей, заставив Вику против воли тепло улыбнуться.