Но нет, все оказалось немного сложней:
- Я понял, – почти без акцента заговорил немец. - Это не беда. Я не так плохо говорю по-русски. Достаточно хорошо, чтобы вы могли меня понять. Так понятно?
Бойко сглотнул и кивнул. Подумалось: было бы проще, если бы он не подошел. Тогда бы он мог вернуться домой. И гордо умереть там с голоду.
- Вы, кажется, работали в советской милиции?.. Какое последние звание носили там?
- Капитан милиции, – ответил Бойко, про себя отметив, что, вероятно, Зотов все же что-то сболтнул про него.
- Какое последнее дело вы закрыли?..
В ответ Бойко задумался – когда это было?.. Четыре месяца?..
- Мошенничество, - сказал, наконец, он. - Воры на доверии. Собирали меха, чтобы шить шубы, затем с ними бежали. Верней, пытались бежать…
Немец остался будто бы доволен:
- Замечательно… Я прибыл сюда издалека, дабы собрать материалы о преступности среди славян. Чтоб потом мы могли нести порядок и законы Рейха на земли Новой Европы. В вашем городе я никогда не был, поэтому мне нужен помощник, проводник по городу. Если хотите – консультант. Я даже не спрашиваю – справитесь ли вы с этой работой. Очевидно, что справитесь. Не спрашиваю, согласны ли вы работать на нас – будь иначе, вы бы не занимали место в моем кабинете. Посему остался один вопрос – вопрос оплаты…
Немец замолчал, вероятно, ожидая, что Бойко назовет свою цену. Но тот молчал: сколько бы ни предложил немец – у него было меньше.
Хозяин кабинета кивнул – вероятно, такой ответ его устраивал.
- К работе приступите завтра же. Будьте к семи, и постарайтесь не опаздывать – я этого не люблю. Но паек вы получите сегодня же. Вас, надеюсь, не смущает немецкий хлеб? Если это так, то подумайте: неужели невозможно служить и своему народу и Рейху?
«Мерзавец Зотов, - подумал Бойко. - Встречу – набью морду!»
Наверное, что-то промелькнуло на лице Владимира, и немец его успокоил:
- Я заметил, что вы голодаете. У вас круги вокруг глаз… - он протянул руку. - Тогда будем знакомы: гауптштурмфюрер Ланге. Отто Ланге.
Рукопожатие немца оказалось неожиданно крепким. Чтоб не показывать свою слабость, Бойко почти сразу убрал руку:
- Владимир Бойко.
- Отлично, Володя, поработаем вместе…
-//-
Хлеб, действительно, удалось получить в тот же день. Триста грамм хлеба пористой выпечки, на вкус горький, влажный, из муки совсем не высшего сорта. Половину Бойко съел тут же и едва не удержался, чтоб не проглотить оставшееся.
Он и не подозревал, что за обычным хлебом можно так соскучиться.
В тот же день Бойко получил документ, бумагу с фотографией, изготовленной здесь же.
Теперь он мог, не таясь, ходить по главным улицам.
Утром он явился на работу в комендатуру. Когда он вошел в кабинет Ланге, тот уже сидел за столом, читал газету и пил кофе.
- Доброе утро… - осторожно поздоровался он с новым начальником.
- Утро, действительно, доброе, - согласился немец, взглянув в окно, затем посмотрел на часы, - но вы опоздали на три минуты. Не сочтите меня дотошным, но постарайтесь приходить на работу вовремя…
- Я задержусь после работы…
- Если после работы не задержусь я, то какая в том необходимость?
Бойко пожал плечами: а, в самом деле, в чем состоит его работа? Чем займется этот немец? Неужели потребует к себе дела, которые остались после советской власти? Назначит доследствие?..
Но немец был настроен гораздо проще:
- Пойдем сегодня гулять по городу...
- Гулять? – удивился Бойко.
- Ну да. Ногами. Из пункта «А» в иные пункты. Будете моим гидом. У меня есть карта города, но что с нее проку. Город надо узнать, пройти по нему десятки километров. Впитать в себя…
-//-
А в городе было неуютно…
Будто и тот же самый город, те же улицы, дома на все тех же местах, да что-то поменялось. Хотя, отчего «что-то». Изменения были налицо, они нахально лезли в глаза, не давали пройти мимо, требовали документы.
Немецкая, румынская, венгерская, итальянская техника и кавалерия двигались по городу, забивали улицы, создавали заторы на перекрестках. В самом центре города, в сотне метров от комендатуры, поставили полдюжины зениток. Разместились они на большой поляне перед городским драматическим театром. В роще, за театром зенитчики стали рыть землю, насыпать ее в мешки, обкладывать ими свои позиции.
Накинули трос на шею и танком сдернули бюст товарища Миронова и статую Сталина. Стали сшибать неугодные вывески с домов. Но неожиданно повезло памятнику Апатову – был он изваян по пояс, в папахе и шинели, без знаков различий. Недолго думая, кто-то из местных ломом сковырнул плитку с подписью и прямо на постаменте нацарапал «Нестор Махно». Впрочем, немцы слабо представляли, кто такой Махно и Апатов, да и памятник сей стоял чуть в стороне от центральной улицы