Из двора опять вышли на улицу, чуть постояли. Колесник поправил брюки, пристально осмотрел стену банка. Три этажа по пять окон в каждом. Пол первого этажа поднят где-то на метр от земли. Под ним – зарешеченные окна подвала.
- Который час? – спросил Женька.
Колесник опять достал часы, отщелкнул крышку.
- Еврейское время.
- Семь-сорок значит…
- Что ты как босяк без котлов ходишь? Тебе подарить?
- Да на кой они мне нужны.
Над улицей пронеслась пара Ме-109 – молодые летчики пытались произвести впечатление на местных Fräulein.
Когда они шли по спуску к Шанхаям, Колесник задумчиво пробормотал:
- Дверь…
- Какая дверь? Та самая, заколоченная?..
- Ага.
- А ты знаешь, где она?
- Не-а…
- А она хоть вообще есть, дверь та?..
- Не знаю. Но ее надо найти. А если ее нет, то создать.
Почти в самом низу он обернулся и посмотрел вверх:
- Кстати, а какой там грунт?
- Вроде бы чернозем где-то на полсажени, а потом глина. А ты думаешь рыть подкоп?
- Угу…
- Серега, это не выход и даже не вход. Это не дверь…
- Вероятно, да, но лишним не будет…
-//-
Хотите повидать мир – идите в амию, - говорили в Германии.
Врали, конечно…
В армию уже призывали, похоронки приходили тысячами. Но, как и всякая качественная ложь, она была выстроена на правде. Бескровный марш в Австрию и Чехословакию были вроде загородной прогулки: совсем недалеко, без риска. Первые выстрелы в растерянной Польше, дома, с сорванными крышами, бомбежки, первые убитые, раненые. Пленные, беженцы, бездонные испуганные глаза польских паняночек.
Ну а дальше…
А дальше… Дальше приходили в Германию письма с фотографиями, на которых немецкие солдаты позировали на фоне Елисейских полей, холодных фиордов Норвегии. Пили вино, грелись под обильным солнцем, а вот где?.. Южная Франция? Греция? Триполитания?.. Куда их зашвырнет еще стрелка, жирно начерченная в Генеральном Штабе Вермахта?..
Парфенон, Эйфелева башня, огни Нью-Йорка, снятые через перископ. Оливки, гусиные паштеты, французские сыры на стол простому солдату. Как тут не поверить в такой соблазнительный миф двадцатого века, что Европа будет воссоединена рукой немецкого гения. И тысячелетний Рейх раскинется от седых скал Дувра, до еще неизвестно каких Уральских гор.
Но, попав на территорию СССР, многие стали замечать, что обычная тактика здесь не срабатывает. Ну, или срабатывает как-то не так: были и стремительные танковые прорывы панцердивизий, охваты симметричные и в стиле Шлиффена, многие тысячи пленных. Но снова и снова против немцев появлялись свежие, необстрелянные советские дивизии. Казалось, страна противника обескровлена, что людской ресурс исчерпан, но все повторялось снова и снова…
И многие солдаты начинали откровенно скучать: пространства здесь были огромны, они ввергали в тоску. Редкие города, в которых из достопримечательностей только памятник Сталину или Ленину, меж ними – огромные поля.
Да и осень все же – не самое веселое время года…
-//-
А парнишка лет пятнадцати украл на базаре два яблока. Всех-то дел: схватил с прилавка да дал деру. Истошно завопила торговка. Все удивленно обернулись на крик. На пацана, что бежал молча, никто не обратил внимания, не схватил, не подставил подножку.
Как раз возле базара скучали мотоциклисты. Парень пробежал мимо них, они провели его удивленными взглядами.
Пока они поняли, что произошло, пока заводили мотоцикл – парнишка успел отбежать метров на пятьдесят.
Погнались они, вероятно, из спортивного интереса – они могли бы тут же свалить его очередью в спину или полоснуть хоть в следующем переулке, когда людей будет меньше. Но нет, гнали мотоцикл, подбадривая себя и преследуемого свистом и криком, постоянно сигналя. Народ в испуге шарахался к обочинам.
И вот парнишка перемахнул через забор. Немцы остановили мотоцикл, спрыгнули и тоже побежали. Один на секунду остановился, передернул затвор и пальнул, но не так чтоб кого-то задеть, а поверх голов для пущего шума.
То ли по злому умыслу, то ли по неисправности, кнопка сигнала запала и теперь мотоцикл пищал на всю улицу.
Он раздразнил всех собак в округе, они лаяли, хотя хозяева пытались их успокоить. Гудящий мотоцикл старались обходить стороной. Хотя от рева клаксона закладывало уши, делали вид, что ничего не происходит, что все нормально.
Кто–то останавливался, смотрел на ревущее чудовище с другой стороны улицы.
Это продолжалось, пока на улице не появился Колесник. Он осмотрелся, подошел к мотоциклу и вырвал какой-то провод.
Мотоцикл заглох. Затем, подумав чуть, Колесник снял с мотоцикла аккумулятор. Засунул его подмышку и пошел прочь – будто так и надо.