- А здесь, как ни крути, хоть один патрон, хоть вся обойма - пуля сразу у виска. Бойко медленно, задумчиво поднес оружие к голове. Ствол приятно холодил кожу.
- Знаете, всегда меня такие шутки раздражали, – отреагировал Ланге. - Либо уберите пистолет от виска, либо стреляйтесь уже…
Владимир убрал пистолет от своей головы и тут же прицелился в лоб Отто.
- Бойко, не валяйте дурака, – хмель сразу вылетел из головы Ланге. - Это ведь я дал вам пистолет… Вы это забыли?
- Нет, не забыл. Но неужели вы никогда не думали, что данное оружие я могу обратить против вас. Мы тогда говорили, говорили, говорили…. Что вы там сказали?
Ланге облизал внезапно пересохшие губы – язык тоже стал тяжелым и шершавым.
- Я сказал…. Сказал, что вы не выстрелите в спину.
- Ну да, конечно! Я пущу вам пулю в лоб! А ну-ка вынимайте свою пушку!
Ланге прикоснулся к кобуре, отстегнул ремень.
- Ну же!
На крик Ланге выдернул пистолет, одним движеньем вывел его на прицельную линию и отщелкнул предохранитель. Палец напрягся на курке.
Но он не выстрелил.
Не выстрелил и Бойко:
- Так бы и сразу…
«Парабеллум» вернулся в карман. Бойко тут же расслабился, стал тяжелым, осел на стул. Ланге секунду подумав, тоже убрал «Вальтер», взял стул, присел рядом.
- Мой друг, вы меня испугали…
Но Бойко не отвечал – он выглядел безучастным, потерянным. Ланге положил ему на плечо руку, но секундой позже убрал, решив, что и так что-то горбит эти плечи.
Бойко молчал, тишина становилась невыносимой, и Ланге стал говорить первое, что пришло на ум:
- Война не так страшна, как ненависть. Война закончится, оружие поржавеет. И знаете, кто в ней проиграет?
- Кто? – спросил Бойко.
- Мы…
- Немцы?..
- Нет. Мы с вами. Войну проиграет конкретно Отто Ланге и Владимир Бойко. Потому что мы неправильные. Мы делаем свою работу и не мешаем ее с ненавистью. Мы имеем такую роскошь, ибо трудно быть солдатом и ненавидеть врага, который вчера убил твоего товарища. За войной следует эра ненависти. И хорошо бы, чтоб наши дети дожили до времени, когда люди скажут: «Прощаю и хочу быть прощенным».
- Это вы к чему сказали?
- Все просто, Владимир…. Все просто…
Ланге тянул время, растягивал слова, стараясь додумать – а действительно, к чему это сказано. Наконец, нашелся:
- Все ваши земляки клялись в ненависти к немцам. В Германии сейчас модно ненавидеть славян… Жуткая мода, согласен, но, тем не менее…. Вот и пистолет вы выдернули потому что подсознание кричит: «Убей немца». Но не выстрелили вы, потому что увидели во мне Отто, своего знакомого, к которому зла не питаете.
-//-
В доме Назара никто не мог предложить разоблаченному «фон Фогелю» таких же комфортных условий, как, скажем, в гостинице «Метрополь». Было здесь, пожалуй, получше, чем в эвакогоспитале, но все же не слишком удобно – маленький домишко с вовсе мизерными комнатами. И уже на следующий день после своего побега Гусь стал готовиться к своему возвращению.
- Знаешь, кто мне еще нужен? – спросил он у Колесника. - Портной…
- Ты разве не знаешь? – удивился Колесник. - Портного убили в декабре.
- Нет, мне нужен нормальный портной – с иголкой и ниткой. Ты, конечно, не подозреваешь, но портные понадобятся вам всем.
Но перед отъездом ему предстояло решить один вопрос, из-за которого он и появился в этом городе.
Впрочем, этот вопрос распадался на уйму небольших.
И еще рано утром, когда сели за завтрак, намазывая хлеб маслом, Николай, будто невзначай заметил:
- Не в обиду вам будет сказано, но заставь дурака богу молиться – он и лоб расшибет. И хорошо, если только свой.
- Это, простите, как понимать? – спросил Колесник. – Это что, предьява?
- В некотором роде да. Но я просил – не обижаться. Мне кажется, что вы уж слишком уперлись в банк. Надо работать изящней, открыть свой разум, стереть границы…
- Короче, план у тебя есть.
- А как же. Даже два.
- С какого начнем?
- Начнем, пожалуй, со второго. Потому что он касается непосредственно вас.
Гусь обрисовал свой план – заняло это не больше пятнадцати минут. Его слушали не перебивая. Когда он, наконец, закончил, Колесник заметил.
- Хм, а ведь это может сработать.
- Это сработает.
- Довольно простой план. Странно, как мы сами не придумали ничего подобного.
- Я же сказал почему – вы слишком уперлись в этот банк.
Замолчали, обдумывая изложенный план. Каждый пытался найти в нем слабое место. Первым удалось это Козе.
- Есть еще одна трудность…
- Какая?
- Бойко всех нас знает в лицо…
- Ты не поверишь, но именно над этим я сейчас и думаю, – ответил Николай.
- Хорошо, - подытожил Колесник, – а что ты там говорил относительно второго плана?