- Жизнь прожить – не поле перейти, говоришь?.. – спросил Бойко неведомо у кого. – Это ты, брат, полей не видел…
И, перецепившись об кочку, упал. Больно ударился рукой. Думал там и задремать, но поднялся, пошел дальше.
Когда перешел поле, обнаружилась еще одна нелепость – посадка, вроде бы, должна была выйти перпендикулярно его движению. Но она возникала откуда-то сбоку.
Владимир задумался, но ненадолго, решив:
- Ну и черт с тобой!
Пошел вдоль посадки, вышел на полевую дорогу. В темноте ее почти не было видно, и Владимир определял направление по вершинам деревьев вдоль нее.
- Где же этот чертов город? - возмущался Бойко.
В былые времена город ночью легко можно было увидеть километров за двадцать – по огням в многочисленных окнах, по уличным фонарям, наконец, по пламени металлургических заводов. Но теперь город был завешен светомаскировкой…
Две посадки сошлись клином, дорога пошла сквозь какую-то рощу.
Владимир пошел по ней.
Вдруг в голубине рощи Бойко увидел белую фигуру - будто человеческую…
- Стой, кто идет! – крикнул Бойко в темноту. Схватился за пистолет. Не для того, чтоб стрельнуть, а чтоб проверить – не потерял ли?
Но в ответ – тишина… Силуэт не сдвинулся ни на дюйм. Владимир присмотрелся и рассмеялся: в аллее стоял памятник Ленину, забытый своими и не найденный немцами.
Когда лепили эту статую, гипса пожалели и сэкономили на пьедестале. В результате, вождь вышел хоть и побольше оригинала, но роста вполне человеческого, хотя и высокого.
Разобравшись в своей ошибке, Бойко рассмеялся громким пьяным смехом. Но через мгновение задумался – а где это он? Неужели зашел за линию фронта?.. Нет, не может быть.
Памятник Ленину был типовым – такие ваяли десятками. Даже в Миронове до войны стояло штук пять подобных. Владимир махнул рукой и по аллее пошел прочь. Скоро вышел к рельсам. Недалеко была и станция. Ее Бойко узнал сразу – он вышел к Водяной.
- Я действительно пьян, - наконец признался сам себе Владимир.
Станция Водяная от Миронова отстояла никак не меньше, чем на полтора десятка километров. Вместо того, чтоб вернуться в город, Бойко обошел его с севера и даже немного удалился.
На Водяной не было ни реки, ни болота, ни озера. Да что там – даже лужи после дождя здесь высыхали особенно быстро – вода уходила в растрескавшуюся землю, грязь тут же заметало пылью.
Зато был здесь глубокий колодец с насосом и водонапорной башней. Паровозы, что шли на Миронов, набирали здесь воду для своих котлов.
Станция казалась вымершей, не было видно ни одного огонька. Владимир прошелся по перрону, дергая каждую дверь. Нашел одну, которая была заперта изнутри. Постучал в нее громко, не таясь. Ничего не произошло. Постучал еще раз.
Скоро за дверью зашумело, заскрипели петли, дверь открылась. На пороге стоял старик – босой, но с топором в руке.
- Чего надо?..
- Отец, пусти переночевать?.. А?..
- Иди своей дорогой, мил-человек… Шляются тут всякие без документов. А немцы запрещают на ночлег брать таких гуляк…. И велят их выдавать на расправу…. Так что я тебя не видел, ты меня не видел…
Старик попытался закрыть дверь, но Бойко поставил ногу.
- У меня есть документ! – возмутился он и достал свое удостоверение. – А еще у меня вот такой документ!
Из-за пояса он выдернул «парабеллум», покрутил в руках и спрятал назад. Затем продолжил тоном спокойным:
- Старик, ну пусти меня на ночлег! Я только вздремну, оклемаюсь и пойду… Мне к восьми на работу надо, в Миронов, в комендатуру…
Старик махнул рукой: проходи, мол…. Уж не понятно, что больше на него оказало влияния: пистолет, бумага или место работы Бойко…
На узкой лавке спалось плохо, жестко. Хозяин спал под одеялом, а гостю дал худую шинельку. К рассвету Бойко замерз и почти протрезвел. Когда хозяин засобирался на обход, Владимир тоже поднялся на ноги. Выпили чаю, пустого, без сахара, вышли на улицу.
- Миронов там, - сказал старик и с фонарем пошел в иную сторону.
- А то я не знаю, - буркнул ему вслед Владимир.
На том и расстались.
Кроме водонапорной станции Водяной была еще одна гордость и достопримечательность: башня с часами. Циферблатов было четыре. Один был виден со станции, один был обращен в сторону Миронова, один, конечно же, в противоположную от города сторону. Наконец, последний, четвертый, был развернут в сторону чистой степи, что, конечно, было лишним.
Прежде чем пуститься в путь, Бойко решил подвести свои часы: по его прикидкам к тому часу они должны были отстать минуты на три. Но странно – время на часах совпадало минута до минуты: семь минут шестого…