Дни заменялись другими днями. Лес показывал всё большее разнообразие флоры и фауны, словно каждый его квадратный километр развивался своим эволюционным путём. Деревья сплетались друг с другом не только ветвями, но и стволами, создавая таким образом самые причудливые пейзажи.
Люди всё больше убеждались в том, что от старых спутниковых снимков нет никакого толка. Ландшафт уже совсем перестал соответствовать себе прошлому, как будто Европа умудрилась за сто лет прожить целые эры.
Путники пересекли огромную реку, необозначенную ни на одной карте, или снимке. Обогнули поля электронов и «чёрной смерти». Прошли по километрам земли, заросшей ядовитым подобием карала. Но столько ещё надо было прошагать, увидеть, прочувствовать, что людям становилось жутко.
Дом уже был невероятно далеко. Мысли об обратном пути били по мозгам, своей отчаянностью и невозможностью, от чего о них не упоминали. Разговоры о доме, о семье, стали неким табу. Солдаты пытались в основном говорить только о деле и миссии, или шутить на отдалённые темы, но такие разговоры обычно заканчивались, потухшими взглядами, побледневшими лицами, а то и потасовками.
Полковник лично разнимал дерущихся бойцов, тряс их и напоминал им кто они и зачем они здесь. Это помогало. Солдаты быстро приходили в себя, мирились и продолжали путь.
И так дошли они до по-настоящему серьёзного препятствия.
— Охренеть. — Сказал Кирилл смотря вперёд.
Над ветвями деревьев, не так уж и далеко, виднелось прекрасное, захватывающее, но в тоже время, жуткое зрелище. В воздухе, на больших и малых высотах, парили огромные куски почвы и каменной породы, скрюченные и растущие во все стороны деревья. На самых больших кусках породы, могли уместиться целые деревни, или маленькие посёлки, а на самых маленьких было бы тесно и одному человеку.
Всё это поросло многометровыми кристаллами гравитона. Под всем этим великолепием видимо они тоже были. Именно гравитоны и поддерживали летающие острова в воздухе, создавая зону нулевой гравитации.
Настолько обширных залежей невероятно полезного минерала не существовало на землях людей. Данное чудо занимало площадь большого города и образовывало во круг себя в два раза большую зону с отсутствующей гравитацией. Да, это было определённо чудо, но его предстояло обходить.
— Сука. Как специально это здесь выросло. — Разозлился полковник. — Мы можем пару дней потратить на обход этой хуйни. Давайте ребята поднажмём! До заката осталась пара часов! Мы должны пройти как можно большее расстояние за это время! — Сказал офицер и пошёл вперёд.
— Устал я уже плестись. — Пожаловался Голем. — Весь день идём. Если твари на нас нападут, я сразу свалюсь.
— Хватит ныть Голем. — Сказала Чаровница. — Как не сталкер.
— А чё я и пожаловаться не могу? Я человек, у меня есть предел. А этому, полковнику, походу плевать на это. — Здоровяк кивнул в сторону старого офицера.
— Мы для них балласт. И нам уже давно дали это понять. Если мы не будем справляться, нас просто бросят. — Начал говорить Егерь, и поправил шапку на успевшей зарасти волосами голове. — Им их ящичек важнее любого из нас, или любого из них самих. Я блять очень хочу знать, что там лежит. А тебе Персей интересно? Ты на эту вещицу как будто внимания не обращаешь.
— У меня есть определённый интерес к этой вещи. — Ответил на вопрос друга старик. — Аура над ней не хорошая. Лесогон, ты можешь узнать, что там? — Персей глянул на мальчика.
— Нет. — Сказал Лесогон. — Они не думают о том, что в нём лежит.
— Странно. — Сказал Егерь. — Кажется они в курсе о способностях Лесогона. Только этого нам не хватало.
— Но откуда? — Спросил Кирилл. — Раньше парень не проявлял таких способностей.
— Да следят они за нами. — Егерь плюнул в снег. — Мы для них хоть и балласт, однако за нами всё равно надо поглядывать во все глаза. Не удивлюсь, если по ночам, возле наших палаток дежурят их шпионы. Так что они должны знать не меньше нашего.
Вечером, когда солнце спряталось за горизонт, а ветер стал обжигающе холодным, люди остановились на ночлег. Поставили палатки поплотнее друг к другу, разожгли костры, осветили пространство вокруг лагеря, расставили часовых.
Кирилла и Егеря поставили на один из постов. Выделили им две пулемётные ленты и сказали, что им предстоит охранять сон других четыре часа.
Сталкеру и охотнику было не привыкать к бессонным ночам. Они подготовили место для несения дежурства и уселись на большие рюкзаки.
Больше часа они сидели и молчали, наблюдали за движущейся тьмой. В ней прятались монстры, которых уже нельзя было назвать зверьми ни в каком из смыслов. Их эволюция зашла слишком далеко.
Люди предпочитали не провоцировать чудищ на нападение и не отвечать на их провокации. Твари могли подойти очень близко к лагерю, усесться на снег и начать глядеть на неизвестных им существ. Жгущие ужасом человеческий разум монстры, бродили вокруг освещённой территории, издавали воистину страшные звуки, пускали слюни.
Как только одна из тварей выходила на свет, Егерь брал её на прицел, а Кирилл освещал фонариком. Существо обнюхивало летящий ей в морду воздух, облизывалось, но видя количество людей, возвращалось в тьму.
— Почему ты меня тогда бросил? — Вдруг спросил Кирилл. — Мы ведь были счастливы. Я думал ты оставил сталкерство. Решил остепениться, стать добрым дядюшкой.
Егерь ответил не сразу.
— Сколько об этом можно разговаривать? Ты не хуже меня знаешь, что этого не будет. Я потерян для такой жизни. Мне в ней не приятно.
— Неужели ты так хочешь сдохнуть в лесу, а не в кругу семьи? Я и Ия, да и Антон всегда были бы рады тебе. Мы бы всегда приняли тебя как родного, но ты ведь не хочешь счастья. Тебе лес подавай.
— Я так привык. Мне так проще.
— Вот именно, проще. Тебе проще лиса голыми руками завалить, чем к родным людям заглянуть. Проще в восточных крепостях водку жрать и орков мочить, чем узнать, как у меня дела. Я даже не понимаю, как ты тогда всё же решил помочь мне со спасением односельчан. Я тогда думал, что ты изменился, а ты просто ненадолго забылся.
— Ну прости блять, что я такой плохой. Но ты подумал, что я тебе по сути вообще ничего не должен был, а? Я ведь тебе никто. Не отец, не дядя, не дальний родственник, а просто друг твоего отца и всё. Я мог спокойно бросить тебя в разграбленной деревне, но я за место этого, помог тебе, похоронил погибших, работу тебе дал. Напомнить, что потом было? Ты съебался от хорошей жизни, как и я всегда это делал, в плен загремел, чуть не подох там. И я тебя снова из самого говна вытащил, целое состояние Чаровнице заплатил. «Чистых», людей ради тебя убил. А ты снова сбежал, за Персеем побежал. Я чуть не сдох до тебя добираясь, и в итоге помог, потому что заебался за тобой гонятся. И всё это я сделал, будучи никем для тебя. Так что не надо меня тут ни в чём обвинять. Не дорос ещё. — Наговорил кучу всего Егерь.
Дальше молчали, на друг друга не глядели. Им сейчас монстры были приятней чем один для другого.
***
Ночь прошла спокойно. Чудища так и не напали на лагерь.
Выспавшиеся люди, плотно позавтракали и потопали дальше. Весь снег вокруг места ночлега, был затоптан. Местами запачкан слюнями и кровавыми брызгами. Ночью люди не раз слышали, как монстры грызлись, рвали плоть сородичей. Сукам хотелось жрать, но на лагерь им было нападать боязно, так что они прыгали на слабейших членов своей стаи, или враждебных им особей других видов. Жертвы съедались полностью. Даже кости перемалывались в клыках и проглатывались.
Люди поспешили уйти из этого места, и не зря. Чуть позже, сзади слышались вопли, рёв и грызня.
Путники шли час за часом, а парящие над ветвями деревьев, куски почвы всё не кончались. Даже наоборот, их становилось всё больше. Всё гуще они располагались над землёй. К ним прибавились крайне большие и очень хорошо узнаваемые обломки старинных зданий, не разрушившиеся окончательно под защитой нулевой гравитации. Их не затронула убийственная влага и не менее опасный для них ветер. Деревья не могли дотянуться до них, и раздавить. Они были не подвластны разрушительным инструментам времени. Рядом с кусками зданий, в невесомости плавали остовы машин, поездов. Из железок выглядывали развалившиеся скелеты.