- Вот сейчас и прыгну! И всё закончится.
- Закончится? - Арина Викторовна усмехается. -
Это вряд ли, милая. Здесь пятый этаж. Ты покале-
чишься, станешь калекой в свои шестнадцать лет,
но не умрёшь.
- Неправда! - кричит Верка, будто непослушный
ребёнок. Ещё бы ногой топнула.
- Марию Андреевну, конечно, жалко… - как бы
невзначай произносит Арина Викторовна и тяжело
вздыхает.
Вера хмурится.
- А что с ней?
- Её теперь за такое уволят. Как-никак, ученица
с собой покончила. А она не уследила. Да и меня,
наверное. Я же всё-таки ваш классный руководитель.
К тому же, всё видела. И не остановила тебя.
Верка смотрит задумчиво и утирает рукавом
куртки слёзы.
- Я не хочу, чтобы вас увольняли…
- Это ещё полбеды. А вот то, что твои родители
всю жизнь будут работать на одни лекарства и об-
хаживать тебя… Вот это действительно печально.
- Я не умру?
- Кости переломаешь. Позвоночник. Но не умрёшь.
И Верка слезает. Просто спрыгивает с подоконника
на пол, утирает сопли всё тем же рукавом и молча
шествует к лестнице.
Я облегчённо вздыхаю.
- Талант, - только и могу выговорить я.
- Опыт, - пожимает плечами Арина Викторовна.
А я устало раздумываю, доводилось ли ей ещё
кого-то отговаривать от самоубийства.
Двадцать три
- Это точно Гоша, скотина! - ругается Лера, то
сжимая в пальцах зажжённую сигарету, то разжимая.
Мы идём втроём: я, Макс и Лера. Курим. Уже,
наверное, по шестой сигарете.
- Думаешь, он её бросил? - спрашиваю и затягиваюсь
так глубоко, что жжёт в горле.
- Конечно! Иначе, какого чёрта ей из окна выбра-
сываться.
- Не думаю, что она оставит попытки покончить с
собой, - вставляет Макс. - Вдруг найдёт окно повыше
и сиганёт.
Лера качает головой.
- У этой дуры кишка тонка. Сегодня не прыгнула,
и в следующий раз не прыгнет.
Я пихаю её локтем в бок.
- Ты всё равно волновалась.
- Ты тоже.
- Она моя подруга, - пожимаю плечами я.
- Она идиотка, - ворчит Лера и тянется за новой
сигаретой в карман. - Напьёмся?
- Да.
Двадцать четыре
Этим утром я выгляжу ещё хуже, чем обычно.
Видимо, не стоило вчера соглашаться напиться с Лерой.
Макс-то - хороший мальчик! - сразу пошёл домой. А
мы с Лерой пошли к ней и напились. Её мать с
отчимом уехали в Таиланд.
Естественно, на первый урок мне не успеваем, так
как проспали.
- Голова сейчас лопнет, - жалуется Лера и встаёт
с дивана.
- Коньяк был палёный, - отвечаю я и тоже встаю.
- Мама обычно нормальный покупает, - пожимает
плечами она и плетётся на кухню. Я иду за ней.
- Что ты теперь ей скажешь? - спрашиваю.
- Ничего.
Достаёт из холодильника минералку и присасывается
к горлышку бутылки. Я смотрю на неё с завистью и
лениво раздумываю, оставит ли она мне воды или
выпьет всё сама.
Наконец, у неё всё-таки просыпается советь и она
протягивает бутылку мне.
- Ей вообще плевать, - говорит Лера и в её
голосе нет ни капли грусти. Она констатирует факт.
- Мамочка занята своим новым мужем. С ума по нему
сходит.
- Собираешься рассказать ей, что ты спала с ним?
- спрашиваю я и усаживаюсь за большой кухонный стол.
Лера садится напротив.
- Раньше собиралась. Хотелось подпортить им малину.
Но потом-то я поняла, что это отразиться на мне. Его-то
она не тронет - уж слишком любит, а мне может и
жизнь подпортить. Поэтому лучшая мама - это счастливая
мама. Тогда она меня вообще не трогает.
Я киваю.
- Разумно.
- А то.
Лерка идёт в коридор, достаёт из валяющейся на
полу лакированной сумки пачку «Парламента» и возвра-
щается обратно. Берёт одну сигарету и протягивает
пачку мне. Я тоже беру одну. Сидим на её дорогущей
кухне, курим.
- Может, к чёрту всё это? - вдруг спрашивает Лера.
- Сходим за опохмелом и останемся здесь.
- Нет уж, - качаю головой я. - Вдруг Вера сегодня
снова попытается покончить с собой, а мы такое
пропустим.
- И то верно.
Двадцать пять
Вера сидит темнее тучи. Глаза безжизненные,
устремлены куда-то в пол. Ира сидит на нашей парте,
задумчивая и молчаливая.
- Ты уже в курсе? - спрашиваю я и кидаю на пол
свою сумку.
- Ага, - кивает она.
Лера садится рядом с Ирой на нашу парту.
- Рассказывай, - вздыхает она.
Вера поднимает на неё глаза. Сначала смотрит
не осмысленно, но постепенно приходит в себя.
- Всё было хорошо, Лер, - шепчет она, и я вижу,
что Лера едва сдерживается от того, чтобы закатить
глаза. Уж кому как ни ей знать, как это бывает.
- А дальше что? - спрашивает Ира.
- А дальше он позвонил и сказал, что мы больше
не встречаемся.
- А почему не сказал? - спрашиваю.
- Когда я спросила, он ответил, что больше меня
не любит.
И Лера разражается истерическим смехом.
Двадцать шесть
В мире всё очень быстротечно. Всё меняется. И
нет ничего, абсолютно ничего вечного. Медленно или
быстро, редко или часто, но изменения происходят, и
от этого никуда не деться.
Но если подумать, хорошенько так поразмыслить,
то кардинальным образом ничего не меняется. И жизнь
не переходит в новое русло. Всё всегда возвращается
на круги своя, а мы называем это переменами.
Когда-то Георгий был с Лерой. И она была
счастлива. А потом Лера осталась одна. А Георгий - с
Верой. И она была счастлива. А потом Вера осталась
одна. А Георгий…
- …И этот мудак пишет мне вчера SMS: «Лерочка,
я всё осознал. Мне нужна только ты. Давай попробуем
снова». - Лера говорит это отвратительно сладким
тоном, как бы передразнивая Георгия.
- А ты что? - спрашиваю.
- А я ничего, - пожимает плечами она и кидает
на асфальт окурок. - Какой всё-таки быстрый, ещё
позавчера Верку бросил, а сегодня ко мне прибился.
- Как думаешь, что будет, если Верка узнает, что
её позавчера бросил твой бывший парень?
- О-о, вот поверь, на это мне точно наплевать. Пускай
делает, что хочет. Суицидница чёртова.
- А что с Георгием будешь делать?
- Ничего не буду. Он сволочь и навсегда ей останется.
На хрен он мне сдался?
- Ты его всё ещё любишь.
- Ой, да какая разница.
В мире всё очень быстротечно. Всё меняется.
Неизменным остаётся лишь одно: глупые девушки любят
парней, причиняющих им боль. Злятся, страдают, бьются в
истериках, ненавидят. Но любят.
Двадцать семь
Два года назад, а может, больше, одна девочка из
нашего класса покончила с собой. Прямо в школе.
Заперлась в школьном туалете и вскрыла вены бритвой.
Учителя, её друзья и родные были шокированы. Лиза
Ефимова всегда была хорошей девочкой. Хорошо училась,
была на хорошем счету у учителей. Она не подавала
никаких признаков того, что ей плохо, что она хочет
умереть. Никакой предсмертной записки она не оставила.
Почему решила уйти из жизни именно в школе, тоже
не ясно. Всё списали на несчастную любовь. Её лучшая
подруга, Милена Капитолина, сказала, что есть такой
мальчик, Костя Максимов на два года старше. Мол,
втрескалась Ефимова по уши, и от переизбытка чувств
померла.
- Чушь собачья, - фыркнула тогда Лера. - Из-за
мальчика, с которым никогда в жизни даже не раз-
говаривала, а так, издалека посматривала, кончать с
собой? Ефимова никогда не была идиоткой.
Тут я с Лерой была полностью согласна. Лиза
Ефимова была замечательной девочкой. Ей пророчили
большое будущее. В науке, в медицине, в бизнесе,