возможно), и постоянно приговаривать: «Наконец-то
нашёлся мальчик, благодаря которому ты стала девочкой».
Нет, вы не подумайте, я не ради Макса стараюсь.
Всё дело в том, что мои подруги - две сногсшибательные
блондинки и одна восхитительная черноволосая девушка.
И я вовсе не уверена, что женская часть компании
друзей Макса - уродины или серые мыши. Я проигрываю
заранее, но одеться не так отвратно, как обычно, всё
равно стоит. Уродом я успею побыть и в обычное время.
Значит, будем эксплуатировать Веру. Хватит ей, в
конце концов, из-за Георгия убиваться. Пускай подруге
помогает.
Я не ошибалась. Подруги Макса - прекрасны, мои
подруги - не менее прекрасны. Вы не представляете,
как мне поначалу было неуютно. На самом деле, я
никогда не волновалась из-за своей внешности. Я
не считала себя красивой, но и меня не расстраивала,
не отвращала моя наружность. И вот он, переломный
момент. Красивый Макс, его красивые подруги, мои
красивые подруги и я… Первое, что я сделала, зайдя
в его небольшую уютненькую квартирку, это потянулась
за сигаретой. За что Вера тут же стукнула меня по
руке, мол, не здесь и не сейчас.
Потом стало лучше, освоилась. Друзья Макса
оказались очень интересными (кто бы сомневался). Лера
флиртует с парнями, Ира танцует и смеётся, а
Вера напивается. Страдалица. Я провожу вечер с
Максом. Вы бы знали, как мне нравится его компания.
Вроде бы всё более чем замечательно.
А потом звонит мама.
Тридцать один
Не помню, как дошла до дома. Было темно, в
глазах рябило и плыло, но я всё же здесь.
Мой отец умер два часа назад. Он врезался на
совей машине а автобус. Гололёд и темнота сделали
своё дело.
Он торопился к маме. Потому что она предложила
ему отметить новый год вместе. Впервые за долгое
время их совместный новый год. Который они так и
не отметили.
От всех этих мыслей мне хочется курить. Я тянусь
в карман за пачкой и закуриваю прямо в коридоре,
сидя на полу. Из комнаты выходит мама. Наверное, ей
стоит хорошенько отругать меня, в конце концов, я
курю, прямо при ней. Но она молча подходит ко мне,
садится рядом, берёт сигарету, затягивается и возвращает
её мне. Всё так же молча она обнимает меня и по-
глаживает по голове, пока я тихо плачу.
Тридцать два
Вера смотрит на меня сочувственно, но мне претит
её жалость. Люди так устроены. Они уверены, что
всегда нужно утешать того, кто потерял близкого
человека. А мне было просто необходимо одиночество,
покой. Чтобы никто меня не жалел, ни дома ни в
школе. Я хочу просто сидеть, молча, ни о чём не
думая.
- Как ты? - спрашивает Вера.
- А ты? - спрашиваю, в надежде перевести тему.
- Я?
- Тебя вроде бросил парень.
- Чёрт с ним, - пожимает плечами она.
Я понимаю, что она не отстанет и совершаю
одну из самых ужасных ошибок в своей жизни:
- А ты знаешь, что он раньше встречался с
Лерой?
Брови Веры изумлённо взлетают вверх. А я, чёртова
идиотка, продолжаю:
- Он бросил тебя из-за неё. Он её всё ещё любит.
Или хочет, не знаю точно.
Вера хмурится.
- Это он постоянно ей пишет, названивает. Заметила,
что она всё время куда-то срывается?
Вера открывает рот. Закрывает. Снова открывает. И
снова закрывает. Затем, ничего не говоря, уходит,
поднимается по лестнице. Я остаюсь на первом этаже.
Пялюсь в зеркало. Ну и урод.
- Леонова, да что с тобой, чёрт побери! - кричит
Лера и резко разворачивает меня к себе. - Какого
чёрта ты творишь?!
Я бесстрастно смотрю на неё.
- Если тебе плохо, то всем должно быть плохо?!
Я молчу, она разворачивается и уходит. Но сделав
пару шагов, возвращается.
- Все умирают, понимаешь? Это нормально! Так
что нечего вести себя, как чёртова сука. Люди умирают,
дура, смирись!
Я едва удерживаюсь от того, чтобы рассмеяться.
Знаю, что смех получится нервным, с истерическими
нотками.
- Да что ты знаешь? - спрашиваю. - Всё, что
есть в твоей жизни, - это псевдо-страдания из-за
несчастной псевдолюбви и бесконечный трах. В том
числе, и с мужем собственной матери. Ты понятия
не имеешь, о чём говоришь.
И Лера влепила мне пощёчину. Затем развернулась
и ушла.
Я переступила черту.
Я обидела её.
Я сказала то, что никогда в жизни, ни в коем
случае, не должна была ей говорить.
Я идиотка.
- Аня.
Это Макс. Не знаю, Господи, зачем ты мне его
послал, но огромное тебе спасибо.
- Макс… - мой голос надломился от слёз. - Что
мне теперь делать?
- Всё пройдёт, Ань.
И снова я с трудом сдерживаюсь от истерического
смеха.
- Знаешь, мне было десять, когда моя мать
вышвырнула его из дома, сказав, что не такой мужчина
ей нужен. Тогда я её ненавидела. Но мой отец не
держал на неё зла. Он всегда её любил. А теперь
его нет. - Я всё-таки разрыдалась.
Какого чёрта я ему всё это рассказываю?
Макс молча обнимает меня, и я утыкаюсь ему в
плечо.
Звенит звонок.
- Пойдём отсюда, - тихо говорит он. Я поднимаю
голову.
- Куда?
- Сегодня тебе стоит быть где угодно. Но только
не здесь.
Тридцать три
Макс оставил меня мёрзнуть на улице, а сам
потащился в продуктовый. Возвращается он оттуда с
большим пакетом, в котором гремят бутылки. Напиться
- это, конечно, банальное решение, но чаще всего
эффективное.
Меня посещает разочарование, когда я заглядываю
в пакет и вижу стеклянные бутылки с лимонадом.
Какого чёрта?
- Пойдём, - говорит.
- Куда?
- Увидишь.
Мы петляем какими-то тропами, по каким-то
дворам и, наконец, приходим к заброшенному дому.
- Какого чёрта? - спрашиваю.
- Здесь никого нет, - отвечает он, как само
собой разумеющееся.
- Да, это-то меня и волнует.
Макс ставит пакет с бутылками на землю, достаёт
одну и протягивает мне. Я приподнимаю бровь.
- Ты должна будешь её разбить, - поясняет он.
- Ты что, придурок?
- Это поможет тебе. Кинь её в стену или брось
на асфальт, как угодно. Но ты должна её разбить.
- Это полный бред.
- Это сработает, вот увидишь.
Я выхватываю у него бутылку и уже замахиваюсь,
но… мне на удивление тяжело её отпустить. Я тяжело
дышу, и пытаюсь разжать побелевшие от напряжение
пальцы.
Макс подходит ко мне ближе и шепчет на ухо:
- Разбей их. Разбей их все.
И я кидаю бутылку. А затем, словно обезумев,
я колочу их одну за другой, буквально задыхаясь от
усталости. Под конец я, совсем без сил, чуть не
падаю на землю, но Макс мне подхватывает и прижимает
к себе.
- Ну как ты? - осведомляется он.
- Как будто сдохла, - выдыхаю я.
- Это пройдёт.
- Макс. Ты же в этом специалист. Когда легче-то
станет?
- Неделя. Месяц. Год. У всех по-разному. Но это
случится, можешь даже не сомневаться.
- Может, выпьем?
- Пожалуй.
Я поворачиваю голову и удивлённо смотрю на него.
- Ты же вроде не пьёшь.
- Знаешь, с тех пор, как я познакомился с тобой, я
делаю много чего из того, что не делал раньше.
Тридцать четыре
Верка заливисто смеётся и, наверное, Саше Петрову
её смех кажется приятным. Эти двое сидят на подоконнике
в коридоре. Я прохожу по коридору в кабинет и к своей
парте. Смотрю на Леру.
- Я понятия не имею, - говорит та, отвечая на мой
безмолвный вопрос.
- Верка спуталась с Петровым, - поясняет Ира.
Я поворачиваю голову вправо и смотрю на неё.