— Хватит! — резко перехватила его за запястье и оттолкнула от себя.
Это движение было инстинктивным, внезапным, я сама не осознавала, что делаю, пока не почувствовала, как его рука выскользнула из моей. От неожиданности он слегка отшатнулся, его глаза сузились, и в них мелькнула тень раздражения и что-то ещё, что я не могла понять.
— Перестань, отец! — рявкнул и бледный Влад.
Александр насмешливо фыркнул, снова поворачиваясь к сыну.
— Хочешь, чтобы я перестал? — рыкнул он. — Вы оба лжете мне в глаза и хотите, чтобы я спустил это? Я по-вашему совсем дебил? Думаете не отличу свежие засосы от старых? Что, Влад, опять за свое? Опять тащишь в постель кого попало, стоит только девке в твою сторону глазками хлопнуть?
Я стояла в оцепенении, не в силах пошевелиться, чувствуя, как его слова бьют по мне, как ледяные осколки. Александр смотрел на сына с яростью, которая, казалось, готова была разорвать пространство вокруг нас. В его глазах полыхала злость и разочарование, и каждое слово, произнесённое им, казалось ударом, нацеленным не только на Влада, но и на меня.
Владислав, едва держась на ногах, попытался выпрямиться, его лицо исказилось болью и усталостью, но он не отвёл взгляда от отца.
— Она здесь ни при чём! — выкрикнул он, и его голос дрожал от гнева и слабости. — Ты всегда думаешь только самое худшее, но это не так, отец! Хватит винить всех, кроме меня!
Александр прищурился, его взгляд стал ещё более ледяным, и он сделал шаг вперёд, будто желая задать сыну ещё один удар.
— Ах, ни при чём? — его голос был пропитан сарказмом. — Ты тащишь в постель очередную девчонку, а потом прикрываешь её? Это твоё решение, да? Всё как всегда, Влад? Ты когда-нибудь возьмёшь ответственность за свою жизнь?
— Я едва не изнасиловал ее, отец! — заорал Влад. — Я действительно сорвался! И тащил ее на диван, но она этого не хотела! И осталась на работе не потому, что заигрывала со мной, а потому что делала презентацию! Сам глянь, на столе!
— Что ты мне заливаешь! Какую презентацию она делала, ту, которую прислали наши ребята?
— Сам глянь, — устало повторил Влад. Я только и могла удивленно мотать головой — он ведь даже папку не открывал…. — Тебе должна была Алла переслать новую версию. Сегодня, около половины десятого.
Я стояла, не в силах двинуться, чувствуя, как весь мир словно застыл вокруг нас. Слова Влада эхом отдавались в голове, звуча как удар за ударом. Он признался. Признался в том, что произошло, и я видела, как это признание ударило Александра, как резкий порыв ветра, сбивающий с ног.
Александр остановился, его лицо исказилось от ярости и боли. В глазах сверкнул холодный гнев, но он всё же повернул голову к столу, на котором лежала папка с документами. Я чувствовала, как внутри всё сжимается от страха и напряжения. Он молча подошёл к столу и, схватив папку, быстро открыл её, доставая документы.
Его пальцы нервно перелистывали страницы, взгляд метался по тексту. Сначала в его глазах промелькнуло недоумение, затем удивление, а потом нечто похожее на… уважение. Он поднял взгляд на меня, и я почувствовала, как дыхание перехватило.
— Это что такое? — выдавил он наконец, и в его голосе больше не было прежнего сарказма. — Это твоя работа?
— Да, — даже это слово далось мне с невероятным трудом. Внутри клокотал вулкан из обиды, ярости и злости. — Я… я просто сделала так, чтобы всё выглядело лучше, чтобы это было понятно даже тем, кто не знает наших проектов. Это была моя идея, я думала, что… это может помочь.
Он долго смотрел на меня, его взгляд был тяжёлым, пронизывающим, и я не могла понять, что именно он думает. Его лицо оставалось бесстрастным, но я видела, как в глубине его глаз что-то меняется.
— И ты осталась ради этого? — тихо спросил он, и в его голосе уже не было прежней агрессии, только скрытое удивление. — Ради этой работы?
— Я несколько раз выходил в приемную, — вместо меня ответил Влад, — она даже не заметила этого, поглощенная работой. А когда закончила, отдала Алле и занесла мне….
— Знаешь, сынок, — очень медленно сказал он, продолжая смотреть на меня, — что я с тобой сделаю, когда тебе станет лучше?
От этой угрозы мне стало очень холодно.
— То, — твердо ответил Влад, — что я заслужил.
— Тогда поднимайся, придурок, и поехали домой! — он одним движением помог Владу встать, и они вместе направились к выходу, покидая кабинет и приёмную, оставляя меня в полном одиночестве.
Пройдя к своему столу, я обессиленно опустилась на стул, стараясь собрать мысли в кучу. Я сделала всё, что могла, показала свою работу, помогла справиться с приступом, выдержала этот страшный разговор, но почему-то это не приносило облегчения. От обиды и гнева, от страха и усталости я положила руки на стол, сложила на них голову и заплакала. Заплакала, потому что почувствовала себя вещью — ненужной и неудобной, девочкой по вызову, предметом мебели. Это было настолько больно, что я даже не ожидала подобного от себя, думая, что готова к любым испытаниям.