— Молодой человек, вы перепутали, — раздался бархатный голос генерала.
— Пардон, пардон, пардон, — послышалось в ответ, и грянул хохот.
Оля чувствовала рядом с собой тяжелое после танцев дыхание мужчин. Ближе всех к ней сидел Дубцов, но он не делал никаких попыток приставать к Оле.
— Пока эти свечи найдут, забеременеть успеешь, — сказала одна из шлюх.
— Небось, Вадик там орудует, — откликнулся мужской голос. — Ты его бутылкой по голове.
— Жалко, — ответил тот же женский голос.
Постепенно вырисовывались фигуры сидевших, и кто-то предложил:
— Давайте вообще свет не включать.
— Женщин и комнат для этого маловато, — резонно возразили ему.
Наконец Клава принесла свечи, и зазвучала песня:
На глаза Оли навернулись слезы. Потом они хлынули ручьем, и она ничего не могла поделать с собой. Это был очередной приступ сентиментальности. А за ним должен был последовать приступ ярости. Но пока Оля блаженно плакала.
Хором пели блатные песни. После бурных танцев и песен многие протрезвели. К тому же Дориан Иванович открыл настежь окна. Свежий воздух осени заполнял квартиру. Он трезвил и пьянил одновременно.
Ах, это осень, это осень…
Прозвучала последняя песня.
— Господа, хватит петь. Скоро рассвет. Самое гнусное, что может быть для пьющего человека. Давайте встретим его пьяными и допьем все, что тут осталось.
Этот алкогольный призыв получил поддержку. Снова зажгли свет, и Оля пошла в ванную, чтобы «поправить» глаза.
В ванной совокуплялись Вадик и одна из девиц.
— Могли б закрыться, свиньи, — сказала им Оля и прошла на кухню. Там она умылась холодной водой, а тушь с глаз смыла горячей. Она никогда не красила обильно свои густые темные ресницы. Так что все было нормально. Оля почувствовала себя абсолютно трезвой и вернулась к столу.
Все пили и закусывали.
Рядом с Олей опять оказался Дубцов.
— Знаете, что я хочу вам сказать… — начала Оля.
— То, что вы меня любите.
Оля широко раскрыла глаза.
— Вас? Вы полагаете, что вас можно любить?
Кажется, этот вопрос немного смутил Дубцова.
— А почему бы и нет? Многие женщины мне это говорили.
— Они лгали. Богатого человека невозможно любить. У вас же нет сердца.
Дубцов промолчал. Он первым понял, что у Оли начинается истерика. Она же, выпив стакан рома, дозу огромную даже для мужика, остановила свой взгляд на генерале.
— Сидит, — сказала она так громко и с таким выражением, что за столом наступила тишина, — сидит и гордится собой. Так же вы, скоты, сидели и пили водку, когда в Приднестровье убивали русских женщин и детей. Сидели в бункерах, вас защищали танки, самолеты и пушки. Их убивали, а вы сидели и смотрели. Русские офицеры!
— Девушка, я не был в Приднестровье, — раздраженно сказал молодой генерал.
— А почему ты там не был, когда убивали русских?
Генерал пожал плечами и стал искать взглядом дверь. Он тоже был изрядно выпившим. Его холеная подруга прижалась к нему. Люди всегда чувствуют, когда другой человек не в себе. Им становится страшно. Страшно стало и за этим столом.
— Генерал, где ты был, когда насиловали и убивали русских девочек в Сухуми? Ты передавал оружие грузинам?
— Слушайте, где Дориан Иванович? Кто эта истеричка? — генерал рванул ворот рубахи.
— Я истеричка, а кто ты? Убийца! Вы, офицеры — дерьмо. Нужны новые мальчики, которых не коснутся ваши грязные руки, чтобы у России снова появилась армия.
Неизвестно, какой оборот приняли бы события, но в разговор встрял Лебедев, не раз напивавшийся и снова трезвевший.
— Генерал, ты помнишь, как в фильме «Полосатый рейс» укротитель залез в клетку, когда по палубе бегали тигры? А его вытолкнули со словами — ты укротитель? Иди и укрощай! Так и вы укротители липовые.
Кто-то засмеялся. Кто-то стал возмущаться. Одна из шлюх, вдруг истошно свистнув, крикнула:
— Девки, корябай ему морду!
Генерал, силившийся изобразить презрение, тащил свою подругу к выходу.
— Девки корябай морду, девки садись на рельсы, как в Приднестровье, девки там и девки сям. Девки по западным борделям и восточным притонам. А где наши мужики?
Олю несло. Ее истерика была истерикой сильного человека. Голос ее набирал силу. И очень многие вслед за Лебедевым поддались ее влиянию.
— А где этот… миллионер, которого все женщины любят? Пожертвовал он хоть рубль русским беженцам?
Но предусмотрительный Дубцов уже давно был за дверью квартиры.