Старков достал бутылку водки, финкой сорвал крышку и протянул Диме. Тот так же молча взял бутылку.
Сделав несколько больших глотков, закусил помидором.
— Если мы пойдем до конца, — размышлял Старков вслух, — то сегодняшняя прогулка покажется нам делом шуточным.
— Не говори гоп, комбат, — прервал его Иван.
Впереди маячил гаишник в плаще с надвинутым до самых глаз капюшоном.
— Вот если они сейчас найдут миллионы, — как-то жутко засмеялся Иван, — сенсация века. Но ведь не найдут, комбат?
Иван тревожно посмотрел на Старкова.
— В милиционеров мы стрелять не будем, — твердо сказал Старков, — так можно дойти до бабушек и дедушек, которые могут оказаться лишними свидетелями.
Иван промолчал.
— Настрелялись уже за сегодня, — тихо вымолвил Дима.
Иван вышел к гаишнику. Тот привычным движением козырнул и попросил права. Иван протянул удостоверение. Краем глаза он увидел второго гаишника, сидевшего в машине. В случае чего он решил свалить дышавшего ему в лицо лейтенанта ударом ноги и прыгнуть за руль. Хрен они их догонят, да еще по такой погоде.
— Все в порядке, — дружелюбно сказал лейтенант, — но имейте в виду, дорога скользкая, двое пьяных идиотов уже перевернулись. Профилактики ради не гони, дружище.
Иван сел за руль и выдохнул из своей могучей груди:
— Ну и работка! Интересно, много урок до пенсии доживает?
Они приехали в уже отремонтированный дом. Мужики закончили ремонт быстрей, чем обещали. Только вместо паркета положили простые доски и не стали доделывать круглую веранду.
Старков впервые вошел в этот дом. Жилым был только второй этаж. Там стояла дорогая мягкая мебель, купленная Иваном.
Обитые алым бархатом диваны и кресла, столики из мрамора, ковры. Старков покачал головой:
— Никогда не был в борделе, но мне кажется, там именно такая обстановка.
— А чего? — обиделся Иван. — Богато и красиво. И всего один этаж оборудовали.
— Это первый в моей жизни собственный дом, — тихо сказал Старков, — а дома я себя здесь не чувствую. Почему?
17
Гавриил Федорович был недоволен проведенной операцией. Стрельба, эти «мерседесы», набитые вооруженными парнями, и главное то, что Иван в присутствии Анжапаридзе назвал Старкова комбатом.
Старков сидел мрачный и молча выслушивал упреки. Когда же Тимофеев замолчал, Станислав Юрьевич сказал, не повышая голоса:
— Для такой операции мне было нужно минимум двенадцать человек. Нам в этот раз просто крупно повезло. В офисе было два запасных выхода, а у меня нет людей даже для того, чтобы оставить человека возле главного входа. И потом… в таких делах все решают не минуты, а секунды. Мы вынуждены были действовать очень медленно именно потому, что нас мало.
Тимофеев кивнул. Он был согласен со Старковым и давно ждал, когда тот заговорит о пополнении. Более того, Гавриила Федорович тревожило спокойствие, с каким Старков относился к своей новой деятельности. А то, что в бывшем спецназовце проснулся профессионал, являлось хорошим знаком.
Наморщенный в напряжении лоб Старикова, его то сжимающиеся, то разжимающиеся кулаки, напряженная спина — все говорило теперь о внутренней тревоге.
— Я подкину тебе ребят, — сказал Тимофеев. — Двенадцати человек у меня нет, но троих вы получите. А пока посмотри вот эти бумажки.
В руках Старкова оказался план двадцатичетырехэтажной башни в центре Москвы. Шариковой ручкой на плане были сделаны пометки. На семнадцатом этаже находился кабинет «хозяина». Охрана располагалась на восемнадцатом, семнадцатом, шестнадцатом и пятнадцатом этажах. Все лестницы и лифты блокировались, к тому же перед кабинетом «хозяина» было три комнаты с охраной.
— Зачем ему три комнаты перед кабинетом? — спросил Старков.
— Для гарантии, — усмехнулся Тимофеев, — один из его помощников — бывший офицер-подводник. Знаете, на кораблях каждая каюта, каждое помещение может быть намертво перекрыто в случае аварии. Та же система и здесь.
Старков сначала улыбнулся, а потом откровенно рассмеялся.
— Вы хотите, чтобы мы оттуда достали «хозяина»?
Он оборвал свой смех и внимательно посмотрел на Гавриила Федоровича. Тот за последнее время посвежел, был, как всегда, отлично выбрит. От него пахло парикмахерской. Крупные черты лица были спокойны, только в щелки прищуренных глаз, как в бойницы, смотрели пронизывающие глаза.
— Да они там против батальона час удержаться могут, — со злостью сказал Станислав Юрьевич и отбросил план в сторону. — Я ребят под пули подставлять не буду.