И глаза Ники светились внутренним светом удовлетворенного и счастливого человека. Жирные щеки его пылали здоровым румянцем, а под тончайшим полотном рубашки колыхалось белое сытое пузцо, которое так любили щекотать и целовать веселые развратные бабенки.
— Сосредоточьтесь, господин Трубецкой, — с полупрезрительной улыбкой бросил ему Дубцов, — у нас очень важный разговор.
После этих слов Трубецкой побледнел. Из его глаз ушли ночные воспоминания, и в них появилась тревога. Он снял очки, потом опять их надел.
«Сразу понял, чем пахнет, бестия», — подумал неприязненно, но с невольным уважением Дубцов.
Дубцов коротко рассказал ему о создании сети малых предприятий и банков, которые могли бы появиться в один день и в один день исчезнуть.
— Черт возьми, — сказал, дослушав его, Трубецкой и вытер белый лоб, — черт возьми!
Трубецкой, конечно, понял, что его шеф пошел на аферу большого масштаба. И ему не могло не прийти в голову, что вместе с банками и малыми предприятиями в один день мог исчезнуть и он сам. Ника облизал губы и спросил:
— Сумма предполагаемых вложений?
Дубцов написал цифру на бумажке и протянул ее Нике. Тот посмотрел на цифру, потом на шефа, опять на цифру и пробормотал: «Но это невозможно».
— Почему?
— В эту… в это предприятие нужно будет впутать, то есть включить десятки людей.
— Ну и что?
— Создать такую сеть можно быстро, но свернуть все в один день… — Ника развел руками.
— А для чего, интересно, я вас нашел, Ника? — почти ласково спросил Валериан Сергеевич. — Вы же гений. Подумайте, как решить эту задачу, и пять процентов от этой суммы — ваши.
За такую работу можно было бы отдать и десять процентов, но колоссальная цифра могла испугать Трубецкого. Дубцов его хорошо знал. Даже один процент делал Нику человеком обеспеченным до конца дней его.
— Вы ведь хорошо понимаете, что нужно нам, — сказал Дубцов, — все эти люди, банки, малые предприятия останутся на месте, но мы должны в любой момент изъять из оборота наши деньги, и эти люди не должны знать, что это сделали именно мы с вами.
Трубецкой промычал нечто невразумительное в ответ. Дубцов отпустил его. Молодой человек вышел, натыкаясь на стулья. Что ж! Не одному Дубцову мучиться над сложными задачами со столькими неизвестными. Дубцов очнулся от своих невеселых мыслей, только услышав женский голос: «Я стучала, но ответа не было».
Это была Оля.
Уже неделя, как по протекции отца она работала в конторе Валериана Сергеевича.
— Что у вас? — спросил Дубцов, глядя на красивые ноги.
— Пришел факс…
— Бог с ним, — поднялся Дубцов, — пожалуй, мы с вами сейчас пойдем и пообедаем.
Желание пообедать с Олей пришло ему в голову совершенно внезапно.
— А как же ваши принципы? — спросила, лукаво улыбаясь, женщина.
— Вы о чем?
— Странно. Вы мне так подробно объясняли, что на работе должны иметь место только деловые отношения.
— Я просто боялся атаки с вашей стороны. Вы женщина неробкая и красивая. Вот я и подстраховался, как выясняется, напрасно.
— Атаки не будет, — просто сказала Оля.
— Жаль.
Оля пожала плечами. В ее планы входило войти в круг доверенных людей Дубцова, но не через постель. И теперь, когда она почувствовала, что нравится мужчине, ей следовало выработать очень тонкую линию поведения. Не говорить ни «нет», ни «да». Все должно быть двусмысленно, но никаких авансов и обещаний.
Она ощущала себя шпионкой, которая вышла к заданной цели.
Дубцов сам сел за руль и не взял с собой даже Рекункова. Он хорошо вел «мерседес», и войдя в уличный ритм, управлял машиной полуавтоматически. В зеркало он видел чистый лоб и яркие глаза, и даже если смотрел на дорогу, то вое равно чувствовал рядом с собой присутствие пушистого нежного существа.
В валютном ресторане было тепло, уютно и малолюдно. Все помещение было разделено стенками на кабины для четверых. Вечером эти стенки убирались.
Официант — молодой парень, как и полагается, с наглыми глазами, но вежливый — поздоровался и пожелал хорошо провести время. Губы его едва дрогнули в улыбке, когда он бросил быстрый профессиональный взгляд на Олю. В свои двадцать пять лет — парень был уверен, что каждого видит насквозь и мир для него давно разгаданная загадка.
— Простите его, — сказал Валериан Сергеевич Оле, — нет ничего глупее и самодовольнее хорошо зарабатывающего официанта.