И когда шеф поручил ему отследить Рекункова, Лосев не колебался ни минуты. По натуре своей он храб и упрям. Рекунков вышел из доверия. Тем лучше для него, Лосева.
Великолепный шофер, Лосев прочно сел на хвост Рекункову. Тот не знал о существовании старых «Жигулей» у Лосева и обнаружить его никак не мог.
Ведя машину и не выпуская из поля зрения юркую «Ниву» Рекункова, Лосев думал о том, как в ближайшие дни купит себе настоящий кожаный пиджак или, лучше того, — черную кожаную куртку, пострижется коротко и станет носить белые рубашки и цветные галстуки.
Лосев был уверен, что оправдает доверие шефа. И пачка зелененьких — только задаток. Он видел, как гуляют господа новые капиталисты, и не любил их, но жаждал стать одним из них.
Толстозадая жена, две комнаты в коммуналке (хорошо еще, его, лимитчика, прописали в Москве) и двое детей — вот и все достояние Лосева к его тридцати восьми годам. И как Дубцов не рассмотрел его раньше! Хотя почему не рассмотрел? Уже с год в самые важные поездки брал исключительно его.
Лосев представил, как покупает в центре старую коммуналку с высокими потолками и превращает ее в маленький дворец. Потом девочки. Когда шеф подобрал на улице двух девчонок, Лосев только выругался про себя. При его-то деньгах покупать всякое барахло! Нет! Лосев заведет себе маленький гаремчик. Он не любитель лазать после других или стоять в очереди, зная, что перед тобой было мужиков с тысячу. Он сам себе подберет малявочек. С рыжими и черными челками, с огоньками в глазах и необязательно длинноногих. Пусть будут разные. А животной силы в нем было заложено природой на долгие годы. Он их, лапочек, всех удовлетворит.
Затормозил Лосев вовремя. На расстоянии метров сорока он хорошо видел, как Рекунков вприпрыжку побежал через улицу. Лосев достал из кармана бумажку и почти каллиграфическим почерком записал улицу и дом, в который зашел Рекунков.
Забегал Вова, а то все ходил такой важный. Как же! Персона! Начальник охраны самого Дубцова. А что если Дубцов прикажет убрать Рекункова? Лосев стиснул зубы. Вова Рекунков разве стоил всего того, что мог получить Лосев в обмен на его жизнь?
Что такое миллиард для Дубцова? Лосев был уверен, — сущая ерунда.
Из телефонной будки Лосев позвонил Дубцову и прочитал название улицы и номер дома.
— Молодец, — хмуро буркнул Дубцов.
Дубцов не хотел сегодня разговаривать с Олей. Он видел ее мельком. Она выходила из своей комнаты и громко смеялась. Счастливая, красивая, молодая. Она вежливо поздоровалась с ним, но в глазах ее мелькнула настороженность. Нет, она явно не рвалась в его фиктивные жены. Что ж, если не согласится, то придется просить Настю. Поскольку все-таки с подлыми бабами легче. Всегда можно договориться.
Оля вошла в кабинет Дубцова, и ее полные губы улыбались, а ярко-зеленые глаза сузились, от чего она напомнила Валериану Сергеевичу крупную кошку.
— Вы подумали о моем предложении?
— Да.
— Вы в состоянии дать определенный ответ.
— Нет.
— Почему?
Разговор походил на допрос. Об этом своем наблюдении Оля сообщила Дубцову. Тот поднялся из-за стола во весь свой огромный рост и подошел вплотную к Оле. Ей пришлось задрать голову, чтобы видеть его глаза. Он выглядел плохо, глаза же блестели, как у больного с высокой температурой.
И начался очень странный разговор. Дубцова заинтересовало: а не хотела бы Оля выйти за него замуж на полном серьезе, без всякой фиктивности. Она ответила, что такая мысль ей не приходила в голову.
— Разве я немного не красив? — почти кокетливо сказал Дубцов.
Оля стала рассуждать, что в каждом мужчине при желании можно найти привлекательные стороны… Но Дубцов добивался прямого ответа на свой вопрос.
«Господи, — подумала Оля, — зачем ему подобный разговор сейчас?»
— Может быть, я такой жестокий и вероломный, — сказал Дубцов, — потому что никогда в жизни меня не любила по-настоящему ни одна женщина. Одни влюблялись в мою фактуру, — Дубцов согнул руку и напряг мощный бицепс. — Другие — в мое лицо, и ни одну не интересовала моя душа.
— Так не бывает, — не согласилась Оля, — если женщина любит, ничто ее так не интересует, как душа мужчины. Ведь она желает владеть мужчиной целиком и понимает, что самое сложное — поставить под контроль его душу.
Оля вспомнила Станислава Юрьевича и подумала, что его душа для нее потемки. Ей стало грустно.
В это время раздался телефонный звонок. Дубцов взял трубку, прижал ее к уху, что-то буркнул в ответ и бросил трубку на рычажок. Лицо его побагровело, захлестнувшая его ярость была так велика, что он почти забыл об Оле. Она напомнила о себе сама.