— А то совсем форму потерял, — добродушно улыбаясь, сказал он.
У них не только были одинаковые спортивные костюмы, но и похожие фигуры. Убийцы, нанятые Дубцовым, запомнили Рекункова, разглядывая со сравнительно большого расстояния. В этот день, утром они увидели выбегавшего из подъезда Сергункова и, не спрашивая фамилии, подкатили скорее всего на машине и выстрелили в затылок.
Рекункова спасло чудо.
— Что ж, — сказал он вслух, поглаживая свою горячую щеку, — ответный выстрел за мной, Валериан Сергеевич.
Оля пришла на работу ровно в десять часов. Ее встретила растерянная Настя.
— Представляешь, — сказала она, — никого нет. Трубецкой давно пропал, но и Валериана Сергеевича нет, и Рекункова. Куда они все подевались?
Оля согласилась, что это действительно странно. Полное лицо Насти выглядело испуганным.
— И ребята из охраны все звонят, — сказала она на ухо Оле. — Точно что-то случилось.
«Что-то случилось, что-то случилось», — бесконечно повторялось в голове Оли.
Уже с утра у нее было подавленное настроение. Слава давно должен был позвонить или как-то иначе дать о себе знать, но от него ни слуху ни духу. Она прошла на свое рабочее место, но никакой работы не было. Ибо не было ни Дубцова, ни Трубецкого.
В комнате показалась голова Насти.
— Можно я к тебе? — робко спросила она.
— Проходи.
— Ребята звонили домой к Дубцову — его нет, — прошептала Настя, — а Рекунков сказал, что скоро приедет.
— Ну видишь, один нашелся, — сказала Оля.
Настя закурила, короткие пальцы ее пухлых рук дрожали. Она выдохнула дым и сказала отрывисто: «Убили их».
— За что? — как-то неестественно весело спросила Оля.
— Были бы у человека деньги, так всегда найдутся те, кто захочет эти деньги отобрать. Я до «Аттики» в одном совместном предприятии работала, так там тоже директор исчез, а за ним бухгалтер. Потом милиция приходила, я уж не знаю, чем закончилось, но начиналось так же. Все директора искали: где директор, где директор? Ой, мама моя, — вздохнула глубоко Настя, — опять работу менять. Без Дубцова и Трубецкого контора развалится обязательно.
Через час приехал Рекунков. Лицо его пылало от жара, глаза блестели, как у пьяного. Он кивнул Оле, а Насте сказал: «Ну-ка выйди отсюда». Рекунков знал, что Оля была в хороших отношениях с Дубцовым и часто ездила с ним обедать. Он стал выспрашивать ее, когда и где в последний раз она видела Валериана Сергеевича.
Оля вяло отвечала на вопросы. Ей еще предстояло узнать то, что Рекунков уже знал, — об убийстве Старкова. Оля тосковала все сильнее и сильнее, и причина подобного настроения заключалась, конечно же, не в том, что пропал Дубцов.
Рекунков поднялся на второй этаж в кабинет Дубцова, и Оля слышала, как он что-то кричал охранникам. Кажется, они хотели выламывать дверь.
Зазвонил телефон. Оля подняла трубку. «Да», — привычно приветливо сказала она в трубку и услышала голос Тимофеева.
Он продиктовал ей адрес и сказал, как доехать до нужной квартиры.
Тимофеев был взбешен. Он не ожидал подобного поступка от Дубцова. Хотя он чувствовал, что тот может выкинуть какой-нибудь фортель, но происшедшее было вне всякой логики. Через нескольких подкупленных финансистов и банкиров Гавриил Федорович регулярно получал информацию о компании «Аттика». Дубцов не снял со счета ни одного рубля. Следовательно, он бежал с очень незначительной суммой, оставив все нажитое. Ну ладно. Бегство можно было объяснить тем, что у него просто не выдержали нервы. Но как объяснить убийство Старкова и попытку убить Рекункова? С точки зрения логики — совершенно бессмысленные акции. Более того, скройся куда-нибудь Дубцов просто так — его никто не стал бы искать. Идя на убийство, он знал, что его искать будут обязательно.
Был и еще один вопрос. Почему Старков оказался на старой квартире? Его же предупреждали, что там появляться нельзя.
Именно с выяснения этого и начал Гавриил Федорович свой разговор с Олей.
Запыхавшаяся женщина стремительно вошла в квартиру, скинула с плеча сумку и спросила почти грубо: «Ну, что?»
— Вы встречались вчера со Старковым на старой квартире? — тоже почти грубо спросил Тимофеев.
— Нет, — отрицательно замотала головой Оля.
— И он не звонил вам?
— Нет.
— Какой черт его туда занес? — Тимофеев с гримасой боли вскочил с места и прошелся по комнате. — Он убит, — сказал Гавриил Федорович, не поворачиваясь к женщине.
Ни вскрика, ни всхлипа не последовало. Тимофеев повернулся. Оля стояла не шелохнувшись.