— Вы действительно не виделись с ним вчера?
— У меня нет привычки врать, — ответила она.
— Извините, — тихо сказал тот.
Оля села на стул, закинула ногу на ногу, достала из сумочки сигарету, закурила. Только сморщенный в страшном напряжении лоб выдавал ее волнение. Она поймала на себе внимательный взгляд Тимофеева и сказала просто:
— Я любила этого человека, но всегда была готова к худшему.
Оля не лгала. Она никогда не думала, что Старкова могут убить, но уже год назад решила для себя, что примет все, что пошлет судьба, со спокойствием обреченного человека. И вот сейчас оказалась вполне готовой к такому ходу событий.
— Мы рассчитаемся с ними? — спросила она и стряхнула пепел себе на юбку.
— Для начала их надо найти.
— Так давайте искать, — изогнула бровь Оля, — только уговор — я не буду больше девочкой на побегушках. Вы примете меня в свою компанию как равную. Или вы считаете, что я не стою доверия?
Гавриил Федорович пригладил ладонью свою пышную шевелюру. Он не ошибся в женщине. Она сможет многое. И в этой ситуации ей надо пойти навстречу.
— Сделаем вот что, — сказал он, — мы будем искать Дубцова и Трубецкого.
— А зачем нам Трубецкой? — удивилась Оля.
— Он поможет сделать «Аттику» нашей, а вас, Оля, мы назначим президентом компании.
Тимофеев усмехнулся. Эта идея внезапно пришла ему в голову, но показалась весьма удачной. Красивая независимая женщина возглавит процветающую фирму — великолепно.
— А Рекунков? — спросила Оля.
— Он теперь наш человек, — успокаивающе сказал Гавриил Федорович. — И у него свои счеты с Дубцовым. И он отличный сыщик.
Тимофеев подумал, как трудно будет уговорить Рекункова использовать в работе Олю. Он знал: классный сыщик терпеть не мог женщин.
— Вы уверены, что Дубцов убил Славу?
— Хороший вопрос, — похвалил Тимофеев, — я почти уверен. На девяносто девять процентов. Если бы стреляли только в Станислава Юрьевича, я бы еще подумал. Но одновременно хотели убрать и Рекункова. Это месть. Слепая и глупая месть. Я не знал, что Дубцов способен на глупость.
— Вы просто Дубцова не знали, — сказала Оля.
Она вспомнила холодные глаза Валериана Сергеевича, его снисходительную ледяную усмешку и содрогнулась от ненависти.
— Он проходил у меня по одному делу года два назад, — оправдываясь, сказал Тимофеев, — мне казалось, что я хорошо изучил его. Прагматичный, рациональный, трезвый. Впрочем, я вам говорил. По складу характера гуманитарий, а это странный народ…
Оля поднялась. Ей тяжело было разговаривать и не хотелось оставаться в квартире ни минуты.
— Я пойду, — сказала она, — но вы не забудьте, что обещали мне.
Взгляд ее был жестким.
Побыв в разлуке с Дорианом Ивановичем несколько дней, Клава пришла к своему старому другу, покаялась, порыдала и твердо заявила, что любит его и готова выйти за него замуж. Нельзя сказать, что последнее заявление сильно обрадовало художника, но он был растроган и готовился к решительной схватке с Олей.
Однако дочь пришла очень странная. Онемевшее, бледное лицо, блуждающий взгляд. Она сначала не увидела притихшую Клаву, а увидев, кивнула ей.
— Оля, ты не против, если Клава поживет у нас, — заискивающе начал Дориан Иванович.
— А почему я должна быть против? — удивилась Оля, словно не она устроила на днях скандал родному отцу.
Дориан Иванович прикрыл за собой дверь и тихо стал убеждать Олю, что Клава хорошая, а Вадик… Вадик, он и есть Вадик. Красивенький мальчик. Но пустой и художник бездарный.
— Клава хорошая, — повторила Оля, не слушая скороговорку Дориана Ивановича, — только почему она детей не рожает?
«Вот тебе и раз, — крякнул Дориан Иванович и непонимающим взглядом уставился на Олю. — Они что, сговорились с Клавой?» — подумал он.
— Каких детей? — хрипло спросил он.
— Маленьких, хорошеньких детей, — объяснила Оля, — Клава обычная баба, и я ей очень завидую. О чем, впрочем, ей говорила. У нас сейчас бабы занимаются сексом, бизнесом, политикой, проституцией или ничем не занимаются. Но кто-то должен рожать? И оставь меня, пожалуйста, папа, я очень-очень устала.
На улице Олю бил озноб. В комнате не хватало воздуха. Она открыла настежь форточку. С улицы тянуло сыростью, и через пять минут Оля снова почувствовала, что ее знобит. Она вспомнила горячечный взгляд больного Рекункова. Усмехнулась. Странного напарника подбросила ей жизнь. Интересно, какую фразу произнесет Рекунков, когда они встретятся?