— Мальчики, — обратилась к ним Оля, — я не могу найти в сумке зажигалку…
Курящий Борис поспешил чиркнуть спичкой.
Фролов уверенно вел машину. Он нравился Оле.
— Почему вы растерялись в квартире? — мягко обратилась она к Фролову. — Испугались голых женщин?
— Сам не пойму, — ответил Фролов, — то, что там нет Трубецкого, я понял почти сразу, но нельзя же было войти и уйти…
За окнами автомобиля мелькала затихшая ночная Москва. Дороги были достаточно хорошо освещены, но город казался погруженным в полумрак.
Оля вспомнила голых сук, и лицо ее передернулось от ненависти. Но наличие сильного чувства, ненависти, радовало ее. Ненависть заглушала то тупое равнодушие ко всему, что так сильно охватило душу женщины в последнее время. Ненависть сменилась тотчас безысходной тоской. Оля чувствовала себя одинокой в холодном неуютном городе, и весь мир ей представлялся таким же холодным и пустым. Она поборола желание заговорить с сидевшими рядом мужчинами. Ничего умного и хорошего она им сказать не может, а с глупостями к чему лезть? Тем более ее первый раз взяли с собой. Скажут — болтунья.
По следующему адресу также жила знакомая Трубецкого.
Фролов остановил машину возле старого дома сталинской постройки и сказал:
— Кажется, я превращаюсь в полного идиота. Оля, ведь Трубецкой хорошо знает вас? Если бы он был у этой Семеновой и подошел к дверному глазку, вы думаете, он вас не узнал бы?
Оля порозовела и промолчала.
— Вы колдунья, Оля, — басом сказал с заднего сиденья Борис, — вы подчинили нас своей воле.
Оля чуть улыбнулась и посмотрела на Фролова. Тот в свою очередь глядел на нее в упор. Оба отвели глаза.
— Когда профессионал допускает такие ошибки, это плохой признак; вы останетесь в машине, Оля.
Фролов и ребята вышли, разом захлопнув двери. Оля без труда нашла в сумочке зажигалку и закурила. Она стала очень много курить.
Какую ошибку она допустила! Фролов просто забыл, что Оля хорошо знакома Трубецкому, но она-то об этом забыть не могла. Глупая, жалкая баба!
Минут через десять ребята вернулись. Лицо Фролова было невозмутимо, но мальчишки хихикали.
— Однако, и клиентура у этого господина, — сказал насмешливо Фролов, нажимая на газ.
Машина плавно двинулась с места.
— Опять голые девочки открыли?
— Странный город и странный народ, — отвечая на ее вопрос, заметил Фролов, — им, у которых деньги, забиться бы в щели и не высовываться, а они, не спросив даже, кто пришел, открывают дверь. Словно все взбесились, как перед концом света.
Оля подумала, что Фролов не так уж и неправ насчет конца.
— Позвонил Олег — он у нас самый смирный на вид, — Фролов хмыкнул, — и открыли. Видно, ждали пополнения. Человек семь сидят и пьют в однокомнатной квартире. Еще, правда, недостаточно подогретые. Трубецкого среди них не было. Я спросил, здесь ли живут Федюковы? А они нам — оставайтесь, ребята, мы хоть и не Федюковы, а вас примем. Стол от жратвы и бутылок ломится.
— Послушайте, — перебила Оля, — но вы-то ведь не знаете в лицо Трубецкого?
Ребята на заднем сиденье приглушенно засмеялись.
— Во-первых, я видел его фотографию, — сказал Фролов, — у него характерное лицо, и я его легко узнаю, а во-вторых… за столом сидели одни женщины.
— Понятно, — протянула Оля, — почему вы так развеселились, — и не будь меня, вы б остались в приятной компании?
— Нам не положено, — опять раздался бас Бориса, — мы на службе.
Оля развернулась всем корпусом на сиденье, внимательно посмотрела на Бориса. Она ничего не сказала, хотя видела, как смутился молодой человек. Заерзал на своем месте и Олег. А вот Фролову Оля преподнесла комплимент:
— Вы отлично водите машину.
За эту ночную поездку Оля из чужой и нервной дамы превратилась для ребят в свою. Чего она и добивалась. К сожалению, она была женщина и завоевать доверие мужчин могла только с помощью сугубо женских приемов. Она хорошо понимала, что должна понравиться им как женщина, а все остальное приложится. Кокетничать же Оля не могла в силу своего душевного состояния. Она разговаривала просто и дружелюбно. Чего оказалось вполне достаточно.
— Она неплохая баба, — докладывал Фролов Тимофееву, — агрессивна, проявляет инициативу.
И Фролов рассказал, как Оля вызвалась позвонить в квартиру. И как он, Фролов, разыграл роль простака, сделал вид, что якобы не подумал, что Трубецкой мог подойти к дверному глазку и узнать Олю.