Не успел Рустем очистить другой сапог, как беспалый человек вскочил на ноги и крикнул во весь голос:
— В Петрограде революция! Товарищи, вы слышите меня?! Нет больше паразитов! Нету царя…
Рабочие, находившиеся во дворе, всколыхнулись все сразу. Весть распространилась с быстротой молнии. Во двор бежали рабочие из всех цехов, собрались вокруг Федора.
Старый мастер в отчаянье просил:
— Уведите Федора! Уведите его, ради бога! Здесь не место для сборища. Только беду накличем на свои головы.
Среди тревожного гула людей вдруг послышался нечеловеческий голос Находкина:
— Молчать! Молчать, дьяволы! Расходись!
— Не подходи! — закричал ему Федор. — Скоро ты будешь качаться на этом столбе рядом с фонарем.
— Взять его! — заорал Находкин. — Связать! Трое здоровых парней, появившихся вместе с Находкиным, попытались схватить Федора, но рабочие мгновенно окружили его, вывели за ворота, где ему дали возможность незаметно исчезнуть, и затем разошлись по цехам.
— Что это значит, Сергей Акимович? — спросил Рустем своего мастера, когда они уже стояли за станком. — В стране больше нет правительства?
— Нет царского правительства… — ответил он. — Но что пользы? Буржуи его ведь не покинули!
— Как? На кого мы теперь работаем? На Сандлера или на себя?
— К сожалению, все еще на Сандлера. Но придет и другая революция. Она придет к нам, Рустем!
В цеху стояла глухая тишина. А Находкин все метался взад и вперед, бледный, растерянный. К концу дня в цехе не стало младшего Казанцева и четырех рабочих из токарного цеха. Их всех отправили в полицию. Сандлера с утра вовсе не было видно.
Придя домой поздно вечером, Рустем застал Сеида Джелиля за рассматриванием книжки в голубой обложке. В ней были куплеты кабацких песен и портреты голых танцовщиц.
— Ко мне сегодня заходил Эреджеб из Кок-Коза, — сказал Сеид Джелиль, швырнув книжку на кровать. — Он сказал, что дядя Саледин все еще болеет. Живут очень тяжело. Я послал им деньги и немного продуктов.
Слезы невольно навернулись на глаза Рустема.
— Как я виноват перед отцом! Из-за меня ведь он мучается…
— Не огорчайся, Рустем! Сейчас мы бессильны помочь ему.
— Но знаете, Сеид Джелиль-ага, в наших мастерских есть люди, которые могут сделать многое для того, чтобы моего отца не терзали такие, как Джелял и Кязим-бей.
Заметив возбуждение Рустема, Сеид Джелиль указал рукой на уже остывающий суп.
— Ты разве не голоден? — спросил он. — Садись-ка, поешь!
Рустем разделся и, умывшись, сел за стол. В комнате воцарилось молчание. Лишь после того, как смолкло дребезжание выезжающей со двора крестьянской арбы, Сеид Джелиль вышел из оцепенения.
— Какие это люди? — спросил он, остановившись за спиной Рустема.
— Люди, озабоченные судьбой бедняков, — ответил Рустем. — Но как поздно все это я стал понимать!
— Что они тебе предлагают?
— Мне? Пока ничего.
— Молод ты еще, Рустем. Будь осторожен. Не попадись в ловушку! В нашем городе много разных шпиков.
— А сами-то вы, Сеид Джелиль-ага, о чем думаете? Мне это очень интересно.
— Я стал в этом городе человеком коммерции. Мне нужно продержаться столько, сколько потребуется для достижения цели.
— У вас есть цель? Какая же она?
— Разумеется, я не хочу стать банкиром.
— Вы очень скрытный, Сеид Джелиль-ага.
— Советую то же самое и тебе, Рустем!
Кто-то постучал в дверь. Рустем откинул задвижку. Вошел Фазыл-ага — работник кафе-хане.
— Привезли картофель, — доложил он Сеид Джелилю. — Посмотрите… Принять? Или ждать следующей партии?
— Надо проверить, — сказал Сеид Джелиль и, надев шапку, вышел во двор.
Рустем пошел в соседнюю комнату и повалился на кушетку.
В одну из теплых майских ночей Сергей Акимович стоял у высокого деревянного забора на окраине города, недалеко от ветряной мельницы. Заслышав шаги идущего в темноте человека, он отошел к деревянной ограде и стал наблюдать. Человек, дойдя до угольного склада, остановился. Сергей Акимович подошел к нему.