— Говори хоть сейчас.
— Не хочется поднимать сейчас шум! — сквозь зубы процедил Фикрет и, резко повернувшись, зашагал прочь вдоль берега маленькой тихой речки.
Рустем долго смотрел ему вслед. Когда фигура брата растворилась в сумерках, Рустем сел на камень и задумался. Он думал о Фикрете и никак не мог понять, что такое происходит с братом.
Шорох за спиной вывел Рустема из задумчивости. Он оглянулся. Раздвинув ореховый куст, появилась Гуляра.
— Вы разве не ушли? — удивленно воскликнул Рустем. — Вы спрятались и слышали весь наш разговор?
— Нет, Рустем! — ответила девушка. — Я была дома и все смотрела с террасы на дорожку, по которой вы должны были возвращаться. Но вы не шли. Я не вытерпела и — сюда. Смотрю, по нижней тропинке шагает Фикрет-ага.
— Куда он пошел? Вы не заметили, Гуляра?
— Домой. О чем вы тут так долго говорили, Рустем?
— О многом, Гуляра! Мы не виделись с ним давно. Садитесь. — Рустем подвинулся на камне. — Посидите хоть минутку рядом со мной. Мне очень грустно.
Гуляра присела на камень рядом с ним.
— И я много хочу вам рассказать… но мы всегда торопимся, Рустем. Поговаривают, что скоро война кончится. Папа хотел увезти нас в Петербург. Да его самого, бедного, уже угнали на войну.
— Война кончится. Кто это сказал?
— Дядя Экрем. Он позавчера вернулся с фронта. Он и говорил. Ведь когда-нибудь она все же кончится! Рустем, поедете тогда с нами в Петербург?
— Что мне там делать?
— То же, что делает и мой двоюродный брат Энвер.
— Энвер — ученый человек. А я… началась война, и школу-то закрыли.
— Будете работать, помогать папе. Он хочет после войны опять открыть фруктовую лавку.
— Отец меня в Петербург не отпустит. А если убегу из дома, мать умрет с горя.
— Для вас, значит, лучше киснуть в этой деревне, среди скал?
— Хорошо, если кончится война, Гуляра! Но мне хочется, чтобы после нее мы не знали нужды. И не только мы… Вы посмотрите на эту прохладную, чистую как слеза воду, которая пробивается из глубины земли. Как она кипит и играет! Взгляните на эти горы и долины. Если уехать, то больше их не увидишь!
Из-за дубравы послышался зов:
— Гуляра! Гуляра!
Девушка поспешно поднялась с камня.
— Это мама зовет. До свидания, Рустем! Вы идите понизу, чтобы мама не увидела вас.
Как только Гуляра скрылась, Рустем, понурив голову, побрел домой. Фикрета он не застал. И вот почему…
Подойдя украдкой к воротам дома, Фикрет наткнулся на отца, который заставил его исчезнуть вновь. Он дал ему знать, что в соседнем дворе ходит он-баши Абдураман.
— Иди в Чаир, что за рекой Тавшан-Тепе! — сказал Дульгер. — Укройся там в шалаше. Я выеду на дорогу поздно ночью. Услышав в тишине дребезжание колес арбы по каменистой дороге, ты спустишься к мосту около табачных сараев Тарахчи-Али, и мы поедем с тобой на ярмарку.
Фикрет повиновался. Направляясь в Чаир через фруктовый сад соседа авджы Кадыра, он у источника под высоким дубом заметил Сеттара, который, идя из лесу, решил подождать тут удобного случая, чтобы зайти в дом в отсутствие отца.
— Это вы, Сеттар-ага? — спросил Фикрет, перепуганный этой неожиданной встречей. — Что вы тут в такой поздний час делаете?
— Тихо! Не кричи так, — предупредил его Сеттар, — можешь не называть моего имени! Кого ты тут ищешь?
— Никого… Я иду в Чаир.
— Зачем? Дома что-либо случилось?
— Нет. Но во дворе Зейтулды-ага бродит он-баши.
— Ты бежишь от него?
— Да, отец хочет взять меня с собой на ярмарку. Буду ждать…
— Тебе не надо ехать на ярмарку! Дорога через Сюйрень опасная. На каждом перекрестке засада. Задержат сразу.
— Отец знает окольную дорогу…
— Это дальше, когда выедете за Сюйрень. А до Сюйрени по ущелью одна лишь дорога. Это ловушка.
— Да, но что делать? — произнес Фикрет грустно. — Так велел отец.
— «Велел отец»… можно подумать, что ты маленький ребенок… Сам ты о чем-нибудь думаешь?
— О чем мне думать? О том, как остановить войну? Это не в моих силах!
— Почему ты бежал из леса? Чтобы предать нас Джелял-бею? Тебе очень хочется, чтобы лилась на войне людская кровь?
— Я бежал потому, что не хочу умереть в лесу от голода. А предавать вас… зачем? Какая от этого мне польза?
— Что ты думаешь делать, Фикрет?
— Поеду на ярмарку. Быть может, проеду мимо войны. Там будет видно. А идти в лес, по ночам ходить на большую дорогу, чтобы раздевать проезжего!.. Нет, Сеттар-ага, стать айдутом я не хочу!
— Айдут? Ты называешь меня и моих друзей разбойниками? — вскричал Сеттар, хватаясь за браунинг. — Как ты смеешь? Сейчас прикончу… и не пожалею ничуть.