– Почему? Я просто хотел пообедать. Мне нравится здешняя кухня.
Он все еще пытался стоять на своем, хотя и понимал, что операцию провалил.
– Сегодня здесь закрытое мероприятие, – не повышая голоса, пытался объяснить ему вежливо охранник. – Впускать никого не велено.
– Но как же так?
Он чуть не плакал, чувствуя, как пистолет под ремнем брюк давит ему на позвоночник. Пускать его в ход именно сейчас, устраняя препятствие в лице охранника, он не имел права.
Во-первых, был риск, что охранник среагирует и перехватит его руку.
Во-вторых, он мог задеть кого-то из красиво одетых гостей.
В-третьих, охранник не был целью. Он ни в чем не виноват. Он просто наемный сотрудник. Один из роя пчел-человеков.
Смириться? Отступить? Подождать другого момента?
– Ты подожди в холле, мужик, – неожиданно проявил к нему сочувствие охранник. – Мы тут недолго. Максимум полчаса. Потом и пообедаешь.
Ну разве мог он убить такого доброжелательного человека?
– Хорошо. Я подожду, – смирился он, отступая.
Через мгновение дверь зала захлопнулась, скрывая от него нарядную публику. Его главная цель осталась там – за дверью. И снова будет жрать, пить, оглушительно ржать. Как всегда.
Ладно! Он терпеливый. Он подождет. Не в холле, нет. Там слишком прохладно и мрачно. И там огромное – во всю стену – зеркало. Оно станет ловить его жалкое отражение, еще раз подтверждая всю никчемность его существования.
Нет. Он выйдет на улицу и сядет на ступени. На самую верхнюю. И подождет.
Нацепив на нос солнцезащитные очки, он вышел из ресторана и наткнулся взглядом на того самого охранника, что пропустил его в ресторан, даже не обратив на него внимания. Сейчас телефона у него не было. Сцепив руки на уровне паха, он стоял на самой верхней ступеньке и внимательно отслеживал пешеходов, проходивших мимо. Да, телефон обнаружился зажатым в правом кулаке. Этот суровый малый точно не позволит ему усесться на ступеньки. Столкнет ногой прямо в клумбу.
Подумав, он решил вернуться на ту же скамейку, с которой поднялся несколько минут назад. До нее, он точно знал, не доставала ресторанная видеокамера. Других в радиусе двадцати метров не было.
Он шел очень медленно, ноги почти не слушались. То ли от голода, то ли от очередного крушения надежд.
У него не получилось. Опять ничего не получилось! Он неудачник и слабак. Ему бы сил побольше, он бы смог оттеснить охранника от входа в обеденный зал. Быстрым шагом добрался бы до столика, где жрало чудовище. И разрядил всю обойму ему в голову.
Нет, не всю. Последний патрон предназначался ему лично. Он не должен был оставаться жить с клеймом убийцы. Но…
Но ничего этого не случилось. Пистолет, плотно прижатый ремнем к его спине, по-прежнему давил на позвоночник. Обойма была полна. А жирный гадкий человек сейчас сидел за обеденным столом и отпускал свои мерзкие шуточки.
– Мужчина, тут свободно?
Он не стал поднимать взгляда, отметив, что это опять та самая женщина подошла к нему. Тот же пушок рыжеватых волос на икрах. Те же рваные босоножки со стоптанной пробковой подошвой. И подол ситцевого то ли платья, то ли сарафана.
Она нарочно, что ли, его тут стережет? Он один раз уже освободил ей всю скамью, поднявшись и отправившись в ресторан. Чего ей снова надо? Денег? Обшарить его карманы хочет?
Пустяшная затея. Он почти пуст. Мелочь какая-то осталась от сдачи с очков. И ключи от квартиры в почтовом ящике. Мобильный телефон дома, выключен.
– Свободно. Присаживайтесь. – Он чуть сдвинулся в сторону, по-прежнему не поднимая глаз на женщину.
– Вы грустите? – вдруг зачем-то спросила она.
Он не хотел ни с кем разговаривать. Все, чего он желал, это смерти своему врагу и себе лично.
– Нет. Все в порядке, – ответил он быстро.
– Вам не удалось? – Она неожиданно пододвинулась по скамье, потом еще и еще, сев почти вплотную. И прошептала ему на ухо: – Не удалось наказать чудовище, которое превратило вашу жизнь в кошмар?
– П-простите! – возмутился он с запинкой. – Кто вы?!
– Я? Можно сказать, я добрая фея! – рассмеялась она тихо, и смех ее показался ему знакомым. – И сейчас я часть вашего желания исполню.
И тогда он взглянул на нее. Без очков, он их поднял на лоб. И поразился тому, насколько эта женщина оказалась молодой. Она была почти девчонкой. Конопатое лицо без единой морщинки, пухлый рот, над высоким лбом мелкие рыжие кудряшки. Она была бы милой, если бы не ее глаза. Они смотрели холодно, зло, надменно. И… знакомо.
– Кто вы? Я вас знаю? – повторил он срывающимся на истеричный шепот голосом. – Что вам от меня нужно? Что вы хотите?