Сначала шли невысокие домики вдоль грохочущего — во много рядов — шоссе. Сверху гремели лайнеры, взлетая.
— Ты не здесь живешь? — спросила я Игоря.
— Да ты что! — Он усмехнулся. — В этом-то аду!
Дома все росли, закрывали небо. И вот мы выехали к реке.
— Думал ли раньше я, простой деревенский хлопец, что буду ездить здесь! — слегка дурашливо произнес он. — ...Манхэттен!
Действительно... Впечатляет!
За широкой рекой на том берегу, как горный хребет, громоздились небоскребы, слева, на краю острова, вздымались вверх два самых высоких — небоскребы Всемирного торгового центра, их знал весь мир. Прямо перед нами, на том берегу, стоял еще более знаменитый стеклянный параллелепипед, с вьющимися флагами всех стран вдоль фасада.
— ООН! — произнес Игорь. — Через неделю тут будем докладать на комиссии о подготовке к нашему празднику!
— Спасибо тебе, — сказала я, благодаря его сразу за все.
— Ну ладно... Полюбовалась — и будет! — проворчал Игорь, и пейзаж начал исчезать постепенно: мы въезжали в грохочущий полутемный тоннель. — Квинс-мидтаун-тоннель! — прокричал мне в ухо Игорь.
В тоннеле мы то и дело останавливались и стояли подолгу.
— Нью-Йорк! Сплошные проблемы! — сообщил мне он, но почему-то с гордостью.
Наконец мы выбрались из тьмы. На берегу разгружалась баржа с цементом, летела удушливая пыль. Дома вдоль тротуаров прыгали то вверх, то вниз, но становились все импозантней, а толпа на тротуарах — все гуще. Поражала какая-то ее... раскованность. Рядом шли расхристанный хиппи в шортах с торчащими нитками и грязной майке и — джентльмен в строгом черном костюме, в галстуке, золотых очках. Задев друг друга на углу, они раскланялись одинаково радушно — ни в коей мере не ощущалось, что хиппи как-то подобострастен, чувствует себя ниже, никакого своего превосходства не показывал и джентльмен. Игорь заметил мой взгляд и заулыбался:
— Да... такая вот жизнь тут — все уважают друг друга. Кстати, тут вполне может оказаться, что этот вот оборванец в сто раз богаче, чем тот пижон!
Каменное ущелье тянулось долго — иногда над низкими домами прорывалось солнце, и вновь его закрывал высокий дом. В стеклянных стенах небоскребов отражались облака. Но вдруг ущелье оборвалось, впереди показались деревья, целый лес.
— О! — воскликнула я.
— Централ-парк! — гордо доложил он. — Тут вокруг в основном живут самые состоятельные люди!
— Например?
— Например, я! — улыбнулся Игорь.
Мы объехали парк, нырнули в узкую улочку, плавно спустились вниз, в гараж.
Лифт роскошный пришел, с бархатом и зеркалами.
— Прошу... мисс!
Мы поднимались недолго. Двери разъехались. Перед нами возникла решетка, сотканная из железных цветов. Игорь отпер ее ключом, и мы вышли на маленькую, покрытую желтым ковром площадку. Только две двери были на ней — налево и направо.
— Тут еще только одна кинозвезда живет, — пояснил Игорь, — но в основном она в Голливуде.
Он открыл дверь. Огромная комната заканчивалась большой стеклянной лоджией, освещенной вечерним солнцем. Белый столик и стулья стояли там среди тропических зарослей. Прямо за стеклом торчали шпили католического костела, чуть дальше поднимались макушки деревьев Централ-парка.
— Тут рядом знаменитый дом Дакота, где Леннон жил.
— Как же ты так... поднялся? — изумленно озиралась я. — Рядом с Ленноном-то оказался?
— Да так... простая русская смекалка, — усмехнулся Игорь. — Опыт работы прорабом, потом — в стройотделе райкома... после тех хитроумных дел — тут элементарно все. Помнишь, реставрационная мастерская была у меня в монастыре, рядом с вами? Попал с реставрационными делами сюда, в Комиссию по культуре ООН, потом притулился тут. Кое-что изобрел. Главное, конечно, — это фонд юбилея родного Троицка тут.
— По-моему, в этом фонде денег больше, чем в бюджете Троицка.
— Фактически это одно и то же, — усмехнулся Игорь.
— И давно?
— Да уже давненько.
Ясно. Помню год, когда у нас и леспромхоз, и химкомбинат, и рыбозавод оказались банкротами. Отец скорбно кивал на перестройку...
— Так вот они где, денежки-то! — сказала я.
— И не валяются... Приумножаются тут! Соображаем кое-что! — Он постучал по лбу.
— Так что — я, выходит, миллионерша?
— Со временем... тьфу-тьфу-тьфу! Срочно узнать, как там Павел Петрович! — Позвонив, он долго говорил по-английски. Повесил трубку. — Ну, слава богу, оклемался старик!
Автор