***
Маргарет бодро прошагала сразу три квартала и сначала наведалась к своей единственной приятельнице, виконтессе Леклер, с которой они сдружились на почве садоводства. Там она пробыла недолго и скоро взяла старомодный открытый экипаж с кучером и лошадьми. Она не одобряла нынешних глупостей, и кареты, которые катались сами по себе, на кристаллах, казались ей ненадежными.
Ее путь лежал в далекий пригород, туда, где заканчивались ухоженные поля, заливные луга и начинался дикий лес, куда за последние тридцать лет не ступала нога дровосека.
Семейство Флери, некогда процветающее и обласканное королевскими милостями, ныне переживало не лучшие времена. Маргарет была готова поставить на кон свою непорочность, что вовсе не о юных прелестях Пеппы грезил жених, а радел о своих капиталах.
Сам по себе брак по расчету не представлялся дурной затеей — каждое трезвомыслящее существо мечтало сделать свою жизнь лучше. И будь на месте графа более рассудительный жених, Маргарет бы и глазом не моргнув отдала за него Пеппу. Вот уж она намучилась с этой девицей, хоть бы кто прибрал ее скорее к рукам… Но выдать единственную племянницу за транжиру? Увольте, не для этого Маргарет десять лет кряду запугивала собой управляющих и тщательно проверяла накладные, не позволяя обворовывать юную госпожу сверх всяких приличий.
Дорога до замка показалась Маргарет чудесной прогулкой — ранняя осень принесла долгожданную прохладу. Единственное, что ее беспокоило, это не слишком чистый воротник на рубашке возницы.
— Послушайте, милейший, — прокашлявшись, заговорила Маргарет тем особенным тоном, который сообщал собеседнику, какой милости его удостоили. — Это ведь не так сложно, в конце концов. Берете таз с водой, да погорячее, добавляете туда мыла и трете изо всех сил.
— Что? — разинул рот неряха, оглядываясь на нее через плечо.
— Следите за дорогой, любезный. Ваша рубашка, вот что. Она серая от грязи.
— Понятное дело, — согласился возница беззаботно, — все эти проклятые фабриканты. Весь город задымили своими заводами. Алхимики работают круглыми сутками, вот времена пошли, а? Нате вам и кристаллы для полива огородов, и для освещения. А слышали, на прошлой неделе выпустили новинку — кристаллы для кладовых, чтобы еда, значит, не портилась. Попомните мое слово, люди скоро и вовсе перестанут работать, знай себе заряжай кристаллы да плюй в потолок.
— Перестанут работать те, кто добывает или заряжает кристаллы, — возразила Маргарет. — А бедняки останутся бедняками.
— Знамо дело. Мы с моей дорогой хозяйкой приглядывались — ба! Да самая завалящая шахта стоит больше, чем весь наш Арлан вместе с предместьями… А у герцога-то, сказывают, их десять!
— Семь, — машинально поправила Маргарет.
Некогда ее родной дядя, Кристоф Бернар, тот самый, который выгнал свою сестру Лилиан из дома за брак с моряком, согласился взять земли на севере Руажа за долги. Почва там была скудная, соленая да глиняная, а месторождение неизвестных минералов не сулило какой-то выгоды. Уже при его сыне Эрнесте, отце Пеппы, алхимики объявили о скупке этих минералов для каких-то опытов. А потом на семью Бернар хлынули деньги, и теперь Пеппа считалась одной из самых богатых невест Руажа, что с лихвой компенсировало ее низкое происхождение.
— Семь так семь, — покладисто согласился возница и сплюнул, низко склонившись к земле. Маргарет невольно подобрала подол, опасаясь, как бы отвратительный сгусток не принесло на нее ветром. — Так или иначе, а наш герцог Лафон строит фабрики как одержимый.
— Так это герцог виноват в том, что вы не потрудились привести свою одежду в порядок? — язвительно уточнила она. — В конце концов, это вопрос самоуважения.
— Уважение, вот оно, — охотно подхватил ее собеседник. — Я своей дорогой хозяйке так и сказал: уж я бы ее ни за что не выставил из дома ради хорошенькой модистки. А герцогу хоть бы хны: старую супругу за порог, новую под венец. Я вам вот что скажу: все возницы города на стороне бедной герцогини. Уж до чего добра и щедра, никогда нос перед горожанами не задирала.
— Стало быть, герцогиня Элеонор ваша добрая знакомая? Заходит к вам на чай?
— Смейтесь, госпожа, смейтесь. А и мы когда-то работали в приличных домах да нагляделись на эту знать. На балы ехают все в парче, а обратно — на бровях, — и он хохотнул, довольный столь цветистой фразочкой.
— Ну вы и болтун, — покачала головой она, прекрасно понимая, что ни в один приличный дом не взяли бы человека, который не в состоянии постирать себе рубашку. Ее собственная прислуга, вернее, прислуга Пеппы, всегда была опрятно одета, уж Маргарет за этим следила.