— Почему именно там? — отвлеченно спросил Рауль, явно думая о другом.
— Потому что эти деревья могли расти еще при жизни вашего великого предка и якобы могли служить ориентиром. По крайней мере, подробная карта местности вся испещрена крестиками. Кроме того, он вскрыл могилу жены Кристофа Анри, потому что согласно одной из теорий она была его величайшим сокровищем.
— Боже, — Рауль, вдруг побелев, вскочил и налил себе вина. — Прекратите. Все, о чем я могу сейчас думать, — эта несчастная экономка. Разве так можно поступать с живым человеком? То есть мой отец… он никогда не был жестоким, понимаете? Не из тех феодалов, кто дурно обращается с прислугой. Он даже охотиться предпочитал на птиц и редко на оленей. А что, если Глэдис Дюран была еще жива, когда с ней сделали это? Что, если ей было больно или страшно? Что, если он убил ее?
Покачав головой, Маргарет потянулась за новой порцией меда.
— Нам еще ничего толком не известно, — ответила она спокойно. — Подождите, пока мы прочитаем остальное. Вдруг все не так страшно, как вы успели себе вообразить.
— Вам легко говорить — речь ведь идет не о вашем отце!
Вздрогнув, она невольно стиснула шаль на груди.
— Мой отец мог до смерти запороть матросов, — ответила резко, сама не понимая, зачем признается в таком. — Я сама это видела однажды, когда мама придумала подняться к нему на корабль. На ней было белое нарядное платье, и палуба вся в крови… Не зря капитан отговаривал нас от злополучного визита, но она была такой упрямой. Упрямой и глупой.
На его породистом смуглом лице проступила растерянность.
— Пруденс… — пробормотал Рауль едва не виновато, а потом тряхнул головой, как будто отгоняя мух. — Стало быть, дубы и сосны, что еще?
— Еще он перекопал сад, а также хотел осушить болото, потому что оно появилось вместе с замком, но не успел.
— Еще и болото, — вздохнул он. — Кажется, у нас выйдет очень занятный месяц.
Она улыбнулась ему — не хотела, а просто как-то само собой так вышло. И он улыбнулся в ответ.
— Когда я был маленьким, отец прятал по замку разные штуки — коробки с шоколадом, или игрушки, или украшения, — рисовал карты и заставлял меня все это искать. Так что я отлично умею искать клады. Не переживайте, Пруденс, мы справимся в два счета. Тогда вы простите мне отказ от службы у герцога?
Этот человек то и дело выпадал из роли хозяина, разговаривающего с прислугой, и Маргарет поймала себя на мысли, что ее это вполне устраивает. Если бы он вел себя иначе, ей было бы куда сложнее оставаться в заброшенном замке с совершенно чужими людьми.
— Это зависит от того, сколько сокровищ окажется в сундуках. Кто знает, не потребую ли я свою долю.
Ухмыляясь, Рауль подмигнул ей.
— Я буду драться за каждый медяк до крови. В конце концов, мне еще выдавать замуж двоих сестер, а у вас лишь одна племянница.
И осекся, сообразив, что именно ляпнул. Вцепился в бокал вина, как в спасительную соломинку, и снова захлопали вверх-вниз ресницы. Господи, что за жалкое зрелище! Попадись этот птенчик ее отцу — и от него бы мокрого места не осталось.
— Ах, чтоб вас, — проворчала Маргарет, даже не удивившись. Ей лишь было жаль, что он испортил такую прекрасную игру. Они ведь просто отлично притворялись! А что теперь? Снова превращаться в суровую тетушку, которая придирается к неудачному жениху Пеппы? Такая скука.
— Простите, — выдохнул он виновато.
— И как давно вы знаете? — сухо спросила она, выведенная из себя его несдержанностью. Раз уж он взялся за роль хозяина, так нечего сворачивать с половины пути!
— С самого начала, — признался Рауль.
— Что? — поразилась она. — Как?
— Милая Пруденс… — он замялся, — то есть тетушка Маргарет…
Тут она фыркнула с такой яростью, что Рауль мгновенно поправился:
— Пруденс, конечно. Я узнал вас с первой минуты: я все же не настолько беззаботен, чтобы не навести справки о единственной родственнице своей невесты. Я даже просил Жозефину представить нас, но она сказала, что не стоит навлекать на меня неприятности раньше времени.
Скрестив руки на груди, Маргарет угрюмо взирала на него. Ну и что теперь прикажете делать? Собирать саквояж и убираться восвояси?
— Пожалуйста, — проговорил он умоляюще, — может, мы просто оставим все, как было? Мне еще долго куковать в этом склепе — вашей, между прочим, милостью, — так не оставляйте меня без компаньона. Искать клады в одиночку невероятно тоскливо. Не думаю, что Жанна или Соланж способны пережить мертвую экономку без обмороков и истерик. Останьтесь со мной, Пруденс.