— Боже мой, — повторил Рауль обессиленно.
Пруденс же, наоборот, выглядела собранной и крайне заинтересованной. Она наблюдала внимательно, вытянув шею, и казалась такой напряженной, что он вдруг испугался, как бы она, зазевавшись, не вывалилась из окна. Поэтому Рауль вытянул за ее спиной руку, уперся ладонью в холодный камень, образуя хоть какую-то защиту от кувырка в темноту. Ощутив движение рядом с собой, она скосила глаза в сторону, а потом повернула лицо к Раулю — так близко, что он увидел и мелкие морщинки вокруг светло-карих глаз, и крохотную родинку под левой бровью, и мягкие завитки снова распушившихся волос.
Слишком близко— смущенно осознал он, и немедленно его обожгли воспоминания о ее крепкой ладони. Что бы сказала на все это Жозефина!
А Пруденс ему улыбнулась — мягко, одними кончиками губ, и в этой улыбке читалась явная благосклонность к защищавшей ее руке. Рауль как можно незаметнее перевел дух, боясь коснуться ее лица дыханием, а потом поспешно отвернулся, уставившись на то, что оставалось от Глэдис.
С тихим потрескиванием она будто бы превращалась в скульптуру, на вид хрупкую, похожую на темно-серый минерал с редкими вкраплениями блестящих алых и изумрудных крупинок.
— Вы успели поужинать? — вдруг спросил Рауль, привыкший всегда спасаться от неловкости светскими разговорами.
— Ну разумеется. Не думаете же вы, что мы сидели и ждали, не пошлет ли ваша светлость на кухню утку, — язвительно ответила Пруденс так, будто он отправил им отраву.
Его вдруг задела эта язвительность, как будто то мгновение, когда они близко-близко смотрели друг на друга, было призвано что-то смягчить в их сердцах. Однако этого не произошло, и разочарование, смешиваясь с едким запахом серы и лилий, вызывало першение в горле.
Кашлянув, Рауль заметил прохладно:
— Стоит ли извиняться за то, что мне хотелось порадовать вас вкусной едой?
— Но, ваша светлость, радовать вас — моя забота, — отозвалась она, не скрывая ехидства.
Смирившись с тем, что эта женщина предпочитает вести себя отстраненно и насмешливо безо всяких на то причин, он опустил ресницы, пытаясь сосредоточиться на пении ночных птиц в саду.
Неужели Пруденс все еще злится на него за то, что он осмелился сделать предложение ее наивной Пеппе? Она осуждает его за корысть в этом деле? Но ведь всякий разумный человек предпочтет выгодную сделку невыгодной! Какой прок жениться на девушке, которая беднее тебя? Если, конечно, ты не герцог Лафон, который может себе позволить и не такое, уж у него-то денег куры не клюют. Если бы у Рауля было такое состояние — он бы уж точно…
Треск усилился, и Рауль торопливо распахнул глаза, чтобы увидеть, как с тонким стеклянно-пронзительным дребезжанием тело Глэдис рассыпается на микроскопические осколки. Шипели, испаряясь, клочья сизых паров.
И спустя несколько мгновений на ковре остались только горки темного песка.
— Хм, — подала голос Пруденс. — Тут понадобятся совок и метелка. Что вы говорили о склепе? Туда мы ее и насыпем.
— Сейчас? — слабо, но без особого сопротивления спросил Рауль, начиная привыкать в царившей вокруг дьявольщине. Он только беспокойно взглянул на крупную луну, которая бесстыже и ярко светила круглыми боками.
Близилась полночь. Самое время для прогулок по склепу, конечно же!
Глава 09
Маргарет немногое знала о фамильных склепах — лишь то, что в ее семействе их сроду не водилось. Чета Робинсон прилежно лежала на прибрежном деревенском кладбище, и морские ветра без устали трепали деревья над каменными надгробиями. Строить отдельное здание и украшать его причудливыми завитушками и другими орнаментами, чтобы складывать туда покойников? Вот уж несусветная глупость!
Тем не менее, она кое-что понимала в подвалах.
— Я схожу за шалью, а вам не помешал бы теплый сюртук. И еще нам понадобятся хорошо заряженные кристаллы света.
— В библиотеке, в шкафу слева от входа, — ответил Рауль, растерянно обводя взглядом собственные покои, будто не понимал, где находится.
Маргарет не стала его беспокоить. Она осторожно сползла с подоконника и по широкой дуге направилась к двери, высоко задрав юбки, чтобы ненароком не разметать песок.
Совки и щетки хранились на первом этаже, за кухней, и пришлось тащиться туда, благо замок сонно притих, и никто не задался вопросом, к чему заниматься уборкой среди ночи. Забрав все необходимое, она сходила в кладовку с посудой, потом снова поднялась наверх, в библиотеку. Там было так темно и пыльно, что тусклый кристалл, который прислуга использовала каждый день, едва разгонял темноту.