Что-то изменилось в плотной темноте, которую остро разрезали два узких луча яркого света. Стало как будто светлее, мгла немного развеялась, и луна — крупная, круглая — самым неожиданным образом осветила склеп. Изумленно задрав головы, они с Раулем увидели небольшое круглое окно прямо в потолке.
— Полночь, должно быть, — проговорила Маргарет. — Для чего это вашему прадеду понадобилось дырявить крышу?
— Смотрите, — прошептал он. Свет луны преломился о хрустальные линзы, висевшие высоко над их головами, веселыми искрами рассыпался по камню, а потом весь сосредоточился на далеком надгробии. Не сговариваясь, Маргарет и Рауль поспешили туда, по обе стороны от них призрачной ратью выстраивались скульптуры множества Флери, нашедших здесь свой последний приют.
— Должно быть, это прабабушка Кристин, — подсказал Рауль на ходу, — самая первая могила в склепе.
— Кристин — ключ ко всему, — машинально повторила Маргарет слова из дневников. Увлеченный, ее спутник несся в глубину склепа едва не бегом, и она была вынуждена тоже ускорить шаг, мысленно чертыхаясь на все лады. Еще не хватало бегать в потемках!
— Там какие-то слова! — когда они наконец добрались до средоточия лунного света, воскликнул он. И Маргарет тоже увидела зелено-голубые буквы, слабо светившиеся в отблесках луны. С трудом разбирая старинные письмена на черном надгробии, они прочитали, помогая друг другу в особо сложных местах:
Коль свет дневной в объятиях тьмы погаснет,
Я стану заревом, что льнет к твоей ладони.
Пусть время нашу вечность развеет в песок,
И после ста смертей спасу тебя, мое сокровище.
— Терпеть не могу подобных глупостей, — немедленно рассердилась Маргарет. — Неужели сложно написать: клад закопан в пяти метрах к северу от башни? Что это за зарево, что это за вечность?
— Может, обыкновенная эпитафия? — неуверенно предположил Рауль, и в то же мгновение лунный свет исчез, а буквы погасли. Перед ними лежала обыкновенная черная плита, точно такая же, как и у всех остальных покойных Флери.
— Как? — озадачилась Маргарет. Подсвечивая себе кристаллом, она вернулась туда, где еще недавно сверкал хрусталь, а теперь просто сумрак клубился под высокими сводами. Невозможно, чтобы луна так быстро исчезла из окошка, она ведь не двигалась по небу с бешеной скоростью! Может, ее скрыли облака?
Захваченная исследовательским любопытством, она крикнула:
— Ваша светлость, я иду обратно!
— Подождите меня, — всполошился он и вскоре появился совсем рядом, бормоча себе под нос: «после ста смертей» и «вечность в песок». Старался запомнить надпись наизусть.
Дорога назад показалась очень короткой. Выбравшись наружу, они уставились на яркую круглую луну, которая катилась себе в ясном небе, согласно заведенному маршруту.
— Но как? — повторил Рауль следом за Маргарет.
— Завтра мы возьмем лестницу и разглядим в подробностях, — решила она. — А теперь, вы уж как хотите, ваша светлость, а я твердо намерена отправиться в постель.
— Конечно, — покладисто согласился он и принялся закрывать двери склепа. — Спасибо вам, Пруденс. Лихо вы расправились с Глэдис!
Она яростно выпрямилась.
— Я? — повторила очень холодно. — Расправилась? Да за кого вы меня принимаете! За какую-то там расправительницу? Что ж, по-вашему, я так дурно воспитана?
— Но ведь… — начал было он, оглянулся, встретился с ней глазами и смутился. — Словом, спасибо, что теперь я смогу спокойно спать в собственном замке.
— Действительно сможете? — уточнила она мягко. — И вас даже не смутит алый кристалл, который пять лет заменял покойнице сердце? Он ведь так и лежит на подносе для писем в нескольких шагах от вашей постели. Что, если стоит вам заснуть, как он захватит вашу грудь?
— Пруденс! — укоризненно воскликнул Рауль, заложил тяжелым засовом склеп и отступил, отдуваясь.
Она развернулась и направилась к замку, крайне довольная тем, что последнее слово осталось за ней, на ходу тряхнула дорогим кристаллом, выключая его, и достала из кармана дешевый, тусклый. Привычка экономить с детства въелась ей под кожу, и будущее не давало надежд на то, что однажды Маргарет станет транжирой. Даже смешно представить себя в шелках и драгоценностях, все равно что обрядить в дорогие наряды соломенное чучело.
— Вот увидите, как ловко я разделаюсь с кристаллом, — с мальчишеской хвастливостью заверил ее Рауль, и она не поняла его интонаций. С чего бы это его светлости распушать перед ней свой хвост, если они выложили уже все карты на стол и пообещали друг другу сделать все возможное, чтобы их дороги разошлись в разные стороны?