СЕРЖАНТ. Ну, товарищ капитан...
КАПИТАН. Нет, ну как, я вас ни хуя не понимаю, хотя ведь я не старый, а я вас не понимаю, ну что, какие у вас шутки, на хуй?! Ну, как так, напоить рядового, как его...
СЕРЖАНТ. Заварова...
КАПИТАН. Напоить, нарядить в женское, под проститутку и бросить пьяного в «обезьянник»! Нет, ну как, я не понимаю, и ведь вы же, слушай, ведь не такие сопляки все, вам ведь под тридцать лет всем! У меня в ваши годы уже был ребёнок с женой!.. Где вы набрали-то женской одежды?! Колготки такие блядские...
СЕРЖАНТ. Я за мамиными съездил...
КАПИТАН. За мамиными... и не в ломы было?! Нет, ну, я ну, на крайний случай, ну, жене на первое апреля, в день юмора, вместо зубной пасты, горчицы в тюбик пхаю, ну, вот же, — нормальная шутка, ну, а у вас же что?! И, главное, по хую! И по хую, то, что по хую, — а ведь вы же, ваше же поколение, вы же и поезда водите, самолёты, адвокаты, на атомных станциях работаете?! И, главное, на хуя вы работать-то идёте?! Всё по хую, и идут на такие работы ответственные, а потом везде пиздец наступает в обществе!..
ПРАПОРЩИЦА. Успокойся, Стасик...
КАПИТАН. Да ладно... пульнул, бл-л-лядь!.. Пульнул... давай тащи эту рыбу вашу и саке, щас не попробую — уже никогда не соберусь...
РАБОТНИК РЕСТОРАНА — «ПОДДАТАЯ» СЕДАЯ ЖЕНЩИНА В КИМОНО. В смысле, ту?..
Капитан тычет в меню.
КАПИТАН. Вот эту!
РАБОТНИК РЕСТОРАНА — «ПОДДАТАЯ» СЕДАЯ ЖЕНЩИНА В КИМОНО. Так, сейчас...
Японка с судьбой убегает, все стоят и не знают, как реагировать на истерику капитана.
КАПИТАН. Идите в жопу куда-нибудь за соседний столик, чтоб я вас не видел...
Капитан садится, снимает фуражку, кладёт на стол, все остальные встают чуть поодаль, смотрят испуганно на капитана.
Так, пока я сижу и ем, показывай всё как было!.. Только быстро и без остановок на воспоминания о школьной жизни, кто чем занимается, вопрос если зададут тебе, тогда говори, а так — только по делу! Быстро, а то уебу на хуй!
ВЕРХУШКИН. Ну, он встал, пошёл к стойке...
Валя подбегает к столу капитана, за ним — испуганный Верхушкин. Принимаются изображать роковые шаги к стойке.
Пока он шёл, я достал пистолет, у меня есть разрешение, то есть это мой законный пистолет, вот, он подошёл к стойке, о чём-то буквально пару слов сказал этой тётке в кимоно, а потом я пуль... выстрельнул... выстрелил в него... два раза в затылок...
Верхушкин окончил свой рассказ, и все посмотрели на капитана. Капитан уставился куда-то в одну точку и, похоже, совсем не слушал, о чём ему рассказывал и показывал Верхушкин. Никто не решался прервать коннект капитана с макрокосмом, поэтому все стали молча ждать, когда он выйдет из забытья.
КАПИТАН. Сколько ж это, — четыре, восемь... болеть я начал с четырнадцати лет, — двадцать шесть лет! Двадцать шесть лет меня наёбывает эта сборная по футболу! Ну, раньше ещё ладно, — были успехи, пробивались в финалы, но сейчас, блядь, что ни чемпионат, то пиздец, четыре года ждёшь, и что?! Потому что такие же долбоёбы играют, вот как вы, — ничего не надо, причём, главное, притворяться умеют! Вот же как! Ведь раньше же, там, бунтовали, это была общественная позиция, что нам ни хуя не надо, и мы протестуем, а сейчас по-тихому, без протестов, кем надо притворяются, влезают куда хотят, на любую работу, и ни хуя не делают, играются!.. Вы играетесь в жизнь, а те, кто к этому серьёзно относится, те с ума сходят, страдают... В футбол, блядь, играть надо, нет, блядь, они визажистов с собой берут, стилистов, и всё в итоге проёбывают! Там же, блядь, надо думать, как гол забить, а он в дождь, блядь, свой промелированный лобок зачёсывает, чтобы он в дождь стоял! Парикмахер его расчёсывает в перерыв, он не тренера слушает, а причёску восстанавливает в перерыв!..
Японка с судьбой приносит и ставит на стол маленькую бутылочку с саке и тарелку с экзотической полусырой рыбой. Работники ресторана выходят из кухни, издали наблюдают за происходящим в зале.