– Ну, ма, в цирк можно и в другой раз… – протянула дочь, направляясь в детскую, – а если он позвонит…
– Обязательно скажу, что с такими девочками может договариваться только наивный оптимист. Так что не надейся. Какой хоть фильм? – обратилась она уже к подруге.
– Не знаю… – смутилась та, – очень необычный… говорят.
– Знаем мы эту необычность. Но будем надеяться, утренний сеанс не оправдает моих опасений. – Хозяйка квартиры улыбнулась и погладила уже одетую дочь по голове. – А сразу после сеанса домой, к нам, на пироги. Договорились? Договорились? – Настойчиво повторила она.
Полина кивнула, вспомнив, что уже слышала такие слова.
– Ма, только с абрикосами! – плаксиво сощурилась Лена.
– Ладно, ступайте… У тебя странное выражение лица, – заметила хозяйка, глядя на подругу и повторила: – Сразу после кино к нам.
Через минуту две девочки, на вид лет двенадцати, бежали в кинотеатр.
Запыхавшись, минуя стойки с мороженным и корном, они буквально натолкнулись на билетершу.
– Куда, куда летите как угорелые. Всё торопитесь, а куда, сами не знаете… – проворчала женщина в синей униформе, надрывая билеты.
– Знаем, в кино, – весело возразила Лена.
– Ну, ну… Многие верят, – та странно усмехнулась.
«Не успели они присесть, как свет погас, экран замерцал и на нем вспыхнуло: «Колизей».
– Слушай, а мы… одни! – прошептала Лена и тут же вцепилась в подругу… Но черта была уже пройдена: ряды стали вдруг поворачиваться, экран поплыл вправо, и через секунду в глаза им ударил свет проектора. Ни стен, ни кресел видно теперь не было.
– Класс! – Полина приложила ладонь ко рту.
Свет, заливая пространство вокруг, стал бирюзовым и волнистым, словно река. Неожиданно, где-то впереди, у самого источника зашевелились тени. Надвигаясь, они заслонили движениями поток, прерывая гармонию начала и ожиданий.
– Я боюсь! – Лена попыталась прижаться к подруге сильнее и почувствовала, что та ответила тем же.
Однако тени росли и светлели, обретая человеческие очертания. Через несколько мгновений девочки, сжимая друг в друга в объятиях, смотрели на людей в карнавальных одеждах, которые медленно обступая, вглядывались в них. Одна дама поднесла золоченый лорнет к глазам, и несколько рядов пышных кружев, ниспав, обнажили морщинистую руку. Чуть шевеля губами, она произнесла:
– Фи… ничего особенного. Такие же. И чем это мы исчерпали себя, любопытно будет узнать. Двадцать первый век! Нечто далекое! Фи… гляньте на них. Из-за этого стоило писать новый роман? Каверза какая-то… И потом, у Андрея Болконского тоже, помнится, маленькие руки.
– А как был тщеславен! Непомерно! – добавил другой голос из-за спины Лены.
– Ах, оставьте… ведь сгорел уже!
– Зато как!..
– О, да! О, да! – закивали остальные.
– Да нет, все-таки обман, обман, – дама усмехнулась и, указывая лорнетом на девочек, равнодушно спросила: – Между прочим, Штраус заказал на свои похороны финальное трио из «Кавалера розы», а что пожелаете вы? Мы-то уже определились.
Лорнет в руке покачивался как маленький молоточек.
«Да, да было бы интересно… любопытно…» – пышные рукава, банты и палантины заколыхались.
– Ой, Ленка, страшно… какие похороны? – Полина вцепилась в подлокотники и подалась назад, пытаясь вжаться в кресло.
Наконец, один из группы – мужчина в голубой мантии-накидке а-ля мушкетер с двумя огромными золотыми пуговицами и зеленой лентой поперек – выдвинулся к ним. Повязка на лице с прорезями для глаз только добавила тревоги. Не обращая внимания на возгласы, он обошел девочек вокруг и приблизился вплотную:
– Рад видеть вас… да и все, – мужчина обвел рукою костюмы, – по-моему… – голос обрел металлические нотки, – на празднике жизни. – И усмехнувшись, добавил: – Особом празднике, не имеющем ничего общего с нею… с жизнью. – Человек стянул повязку и наклонился к Полине… та вскрикнула:
– Ой, это вы?!
Перед нею стоял утренний манекен. Мужчина в знак согласия топнул ногой, и широкий верх палевых ботфорт задрожал, поддерживая хозяина. Только тут она поняла, кто их окружает.
– Это манекены, не бойся!
Полина сжимала руку подруги, но Лену это вовсе не успокаивало.
– Какие манекены?
– Я не успела тебе рассказать, сегодня утром, в бутике, он был в зеленом костюме.
– И что? – спутница переводила взгляд с одной дамы на другую, завороженная нарядами.
– Подайте! – мужчина повелительным тоном обратился к свите, и позади незнакомки с лорнетом возникло движение. Та отступила, провожая надменным взором другую, шагнувшую вперед. Зеленая накидка на плече и золоченый вензель не оставляли сомнений, кто это.